Обида прорвалась сквозь маску безразличия и злобы. Слезы потекли по щекам.
- Почему? Почему? - всхлипывала я, - почему меня все бросили? Почему все не заметили моей пропажи? Кто угодно мог меня заменить, не доппельгангер, так плюшевый крокодил, а все бы продолжали с ним разговаривать, называть Олей и не заметили бы разницы! Ты вообще тут с Кристиной тусил.
- Ты же понимаешь, что я не могу обнять тебя и успокоить? Могу сделать вид, что трогаю, но это не по-настоящему. Видеть и чувствовать не совсем то же самое, что быть в одном мире...
- Понимаю, но не могу остановиться, слезы сами текут, без моего участия.
Одеяло, натянутое выше головы, немного помогало, но так вечно сидеть было нельзя. Да и есть хотелось. Четыре дня голодала, как-никак.
Все было такое вкусное, что становилось все стыднее перед старшим Игорем. Ему же уже получается за пятьдесят, если Тимуру около пятидесяти. А я отчитываю его, как мальчишку. Так нельзя. Стоит извиниться... Но в башню нельзя, есть возможность и вправду навлечь беду на женщин и детей. А сюда он вряд ли вернется, после того, что я устроила.
- Дашь книгу почитать? Ну, ту что у реки была?
Давно известно, если не получается себя простить, следует переключиться. А не зацикливаться. Раз пока нет пути решений, значит пока не думаем. Ищем пути решения для того, что еще можно спасти. У меня вернуться в свою жизнь шансов больше, чем нам с рыжебородым отношения наладить.
Страницы пестрели графиками, схемами и рисунками. Кроме очков и слухового аппарата, что были у Игоря, обнаружились еще схемы для сбора машинки-пылесоса от злюков, фильтр для ядовитой воды, которая без него превращает людей в полуовоща, способного вытереть руки занавеской или говорить по телефону в театре. Вот откуда они берутся! Дальше инструкция как собрать механизм для потайной двери, для ловли какой-то мелкой нечисти с названием «меск», судя по рисунку, похожей на яйцо, которое разбили в кипящую воду. Эдакая упругая расплывчатая тряпочка. Что делает «меск» не написано. Нужно полистать файлы на компьютере.
Пока я читала, Игорь мирно растянулся рядом и, видимо, успокоившись, что я жива, уснул. Под такое сопение можно было либо тоже отключиться, либо попытаться начать ходить. Я выбрала второе. Разлеживаться мне нельзя. Во-первых, враги повсюду, а во-вторых, у меня склонность к полноте. Четыре дня даже без еды, но проведенные в горизонтальном положении, могут стать четырьмя сантиметрами на талии.
Было больно, но ноги приходилось переставлять, хотя бы потому, что очень хотелось добраться до ванной. Волосы стали грязными и голова нестерпимо чесалась.
Дальше все превратилось в дикий квест. Наклониться нельзя, сразу больно. Встать в полный рост под душем нельзя, намокнет повязка. Пришлось идти и обматываться пищевой пленкой, чтобы мыло не попало на бинты, а потом снова в душ. Там у меня закружилась голова от боли и усталости, поэтому даже взять и открыть шампунь стало большой проблемой. Когда я уже была вся в пене, так, что все лицо залило, а глаза было не реально открыть, так как по ним струились потоки воды и мыла, отключилась вода. Через секунду стало понятно, что теперь нет еще и света. Шампунь щипал, попадал в рот, стало скользко...
На ощупь я подобралась к дверце, протянула руку за полотенцем, но наткнулась на чьи-то пальцы. Они обвились вокруг моего запястья, но не сжимали, а лишь скребли когтями по коже. Судя по ощущениям, это одно существо.
Нужно кричать, нужно кричать... Мысль билась в голове, но голос пропал. Я могла лишь судорожно анализировать происходящее. Даже руку было страшно отдернуть. Вдруг это спровоцирует того, кто скрывается в темноте?
Попытка приоткрыть глаза привела лишь к тому, что в них оказалось еще больше шампуня. Волосы прилипли к голове, словно шлем, затрудняя слух. Кто это? Что это?
Наконец, появился голос. Тихий шелестящий шепот из темноты.
- Ты Оля?
Из моей груди вырвался булькающий звук, который должен был означать согласие.
- Моя хозяйка прислала меня...
Ногти сильнее надавили на мою кожу и провели по руке от локтя до запястья.
- Ты должна убить себя, Оля... - тон был такой, будто существо не понимало, отчего я не тороплюсь, удивлялось моей глупости.
- Ни за что! - хрип вышел жалкий, но хоть какой-то звук, после оцепенения.
- Ты должна убить себя, Оля, - повторило существо настойчивее.
- Нет!
Рука из темноты резко сжала мое запястье, дернула на себя, а потом вцепилась в горло. В ухо ударил теплый воздух, а нос ощутил зловонный запах:
- Послушайся меня или будет хуже!