- Я не знал никакой Руты. И никого не провожал домой. Я отдал деньги Лебединскому и сразу ушел.
Зазвонил телефон. Сейфи бросил на него взгляд, но трубку не снял.
- Рута Балодис была несовершеннолетней. Экспертиза установила, что она находилась в состоянии сильного опьянения и буквально за несколько минут до смерти имела половую близость с мужчиной. Подруга Руты, к сожалению, не помнит в лицо мужчину из Баку, с которым Рута ушла из номера, поэтому мы не устроили вам очной ставки. Лебединский сейчас, задним числом, "вспомнил" наконец, что Рута ушла с вами, но уверяет, что о смерти Руты я вашем пребывании в ее квартире не знал и не знает.
- Я еще раз повторяю, я не был дома у этой Руты и ничего про ее самоубийство или убийство не знаю. Я отдал деньги Лебединскому и сразу ушел.
- Вы уверены в этом?
- Абсолютно.
- И будете утверждать это до конца?
- Да.
- У вас нет другого выхода. Но даже если вы ничего не признаете, будете все отрицать, показаний второй девушки, Лебединского, а также ваших собственных вполне достаточно, чтобы прийти к выводу, что именно вы были виновником растления и гибели шестнадцатилетней Руты Балодис...
- А при чем тут мои показания?
- Вы же не отрицаете, что были у Лебединского в этот вечер? - спросил Сейфи.
- Нет.
- А Лебединский показывает, что вы, оставив деньги, ушли вместе с покойной Балодис, и, в довершение всего, подруга Руты утверждает, что Рута ушла с каким-то бакинцем и некоторое время пробыла с ним, в соседней комнате. Так что все сходится.
- Не был я ни с кем в соседней комнате и не знаю никакой Руты.
Сейфи вернулся к столу, сел.
- В сложившейся ситуации, сколько бы вы ни твердили одно и то же, - факты против вас... - сказал он сочувственно. Мухтар молчал, пауза длилась довольно долго.
- Возможен, конечно, и другой ход рассуждений, - снова заговорил Сейфи, но его, к сожалению, начисто разбивают ваши собственные показания. Подруга Руты не уверена в том, что в тот роковой вечер вы пришли к Лебединскому один. Хоть она тогда довольно крепко выпила и помнит все смутно, ей кажется, что в номер к Лебединскому пришел не один, а два бакинца. Первый вскоре ушел, а второй остался с Рутой. Можно предположить, что тем человеком, который ушел сразу, были вы, Но вы ведь настаиваете, что приходили к Лебединскому один?
-Да.
- А если это так, то вы и только вы виноваты в гибели Руты Балодис. Сейфи сделал паузу. - Ну, был с вами кто-то в тот вечер у Лебединского?
- Нет.
- Выходит, подруга Руты ошиблась, - подчеркнуто бесстрастно сказал Сейфи. - В таком случае, - он полистал дело,- у меня еще один вопрос... Вы признали, что двадцатого мая этого года, через три дня после того, как в вашем цехе началась ревизия, вы ночью проникли в помещение цеха, разобрали пол в бухгалтерии и извлекли из тайника записи с денежными расчетами. Там, в частности, были указаны суммы, уплаченные в виде взяток разлого рода должностным лицам. Сторож Касумов утверждает, что в темноте не разглядел лица мужчины, проникшего в цех, поскольку заметил его, когда тот уже покинул помещение и направился к воротам. Когда Касумов поднял тревогу, неизвестный сел в машину, ждавшую его на улице, и скрылся. Работники милиции установили, что и ворота, и запломбированная дверь цеха были открыты ключами, которые могли быть либо у вас, либо у главного бухгалтера. Поскольку главбух женщина, а сторож утверждает, что неизвестный, проникший в цех, - мужчина, то можно согласиться с вашими показаниями. - Сейфи внимательно посмотрел на Мухтара. - Вы не отказываетесь от своих показаний?
- Нет.
- Значит, это вы влезли в цех двадцатого мая?
- Да.
- А вот тут передо мной лежат показания одиннадцати человек, и среди них нескольких ваших друзей. Они единодушно утверждают, что весь вечер двадцатого мая вы провели вместе с женой на дне рождения Имановой, школьной подруги вашей жены. И никуда не отлучались до трех часов ночи. Как вы можете это объяснить? - спросил Сейфи. Мухтар молчал, глядя в сторону.
- Если вы находились на дне рождения, значит, не вы, а кто-то другой проник в цех и извлек из тайника записи с расчетами.
- Я же сказал, это был я. Сколько можно повторять одно и то же? раздраженно спросил Мухтар.
- А кто был на дне рождения?
Мухтар ничего не ответил. Еще раз зазвонил телефон.
- Совсем запутались... Значит, в номер к Лебединскому вы приходили один? Или кто-то еще был с вами?
- Я был один.
- И цех вы организовали один?
- Да.
- И один наладили целую подпольную сеть по реализации левой продукции?
-Да.
- И одному вам доставались все доходы?
-Да.
- Вы понимаете, что губите себя такими утверждениями?
- Слушай, какой смысл начинать сначала, я же все равно ничего не скажу! грубо ответил Мухтар.
- До того, как обнаружилась история с самоубийством... или убийством Руты Балодис, у вас были какие-то надежды на будущее. На то, что может быть, через много лет вам удастся вернуться домой...
- Я не скажу ничего, что бы вы тут ни доказывали, - 'не сразу, но категорически сказал Мухтар. - Делайте что хотите... Я от своих слов все равно не откажусь...
- Чтобы спасти двух негодяев, для которых вы были подставной фигурой? Не слишком ли дорогая цена? Вашими руками эти люди нажили громадные деньги, подбрасывая вам жалкие крохи, и вы хотите заплатить за это жизнью. Мы знаем, сколько вам платили за то, что вы числились начальником цеха.
- А знаете, зачем у меня спрашиваете?
- Мало знать, надо еще и доказать. А доказать можно только с вашей помощью. Вы были материально ответственным лицом, на всех документах стоят ваши подписи. Значит, юридически за все отвечаете вы.
- О чем тогда разговор?
- А все о том же - пытаемся установить истину и спасти вас.
- Ничего не получится.
- Все от вас зависит.
- Значит, не спасете.
- А я надеюсь, что вы вес же скажете правду.
- А зачем тебе правда? - опять перешел на "ты" Мухтар. - Чего мудрить? Все равно кого-то посадить надо, сажай, кого легче.
- Это уж не вам решать, - Сейфи посмотрел на часы. - Ладно, отложим разговор до следующего раза...
- Отложим так отложим. - Мухтар встал. - Только о чем говорить? Все, что надо, вы и без меня знаете. А я ничего нового не скажу.
- Посмотрим. - Сейфи нажал на кнопку, вошел милиционер. - Проводите, пожалуйста...
Написав рапорт о продлении срока следствия, Сейфи поднялся на третий этаж к Эльшаду.
- Ты что трубку не берешь? - спросил Эльшад.
- Это ты звонил? - Сейфи положил рапорт на стол.
- Что это такое? Рапорт? Я же тебе объяснил - положенный срок истек. К восьмому все надо закончить.
- Ко мне дело поступило два месяца назад, поэтому прошу продлить срок.
- Садись... Ты же знаешь, продлить срок может только Генеральный прокурор СССР.
- Значит, надо обратиться к Генеральному прокурору.
- Поздно. Это можно было сделать раньше, если бы была необходимость. А ее не было... Как. впрочем, нет и сейчас. Ты собираешься обвинить в тяжких преступлениях весьма уважаемых людей, а исходишь лишь из предположений и догадок.
- Ты же знаешь, что эти предположения и догадки - правда. Эльшад вздохнул.
- Особенность нашей профессии, дорогой мой, в том, что любые решения принимаются на основе фактов и только фактов.
- Особенность нашей профессии, - сдерживая раздражение, возразил Сейфи, установить истину, даже если какие-то факты этому и мешают...
- К сожалению, - еще раз вздохнул Эльшад и развел руками, - недоказанная истина - это не истина. Ее нет, она не существует.
- Значит, надо ее доказать, - упрямо сказал Сейфи.
- Когда? И кроме того, в деле есть неопровержимые улики, доказывавшие вину этого спортсмена я подтвержденные его собственным признанием, Я не понимаю, что тебе еще нужно.