— Явная самоделка. Имитация. Кто-то прикрывается Колдуном. Я бы ему посоветовал на свои фишки голограммы лепить. Как на водку. И рекламу — остерегайтесь, мол, подделок!
Майор хохотнул.
Но начальник отдела шутку не поддержал.
— Ну, ладно, хвастайся успехами. Что там по Речпортовской ОПГ?
— Есть хвастаться! — Повеселевший Фомичев положил перед ним толстенный том дела оперативного учета, и начальник оперативного отдела погрузился в чтение.
— Так что конкретно есть на этого Питона? — Через пятнадцать минут Коренев разочарованно отодвинул пухлую папку и вопросительно уставился на майора Фомичева. — Драка в ресторане, собрал свою бригаду, хочет отделиться от Валета, причастен к разбою на Лысой горе, купил дом на Кипре… Это все лирика. Кого избил, где потерпевший? Какая бригада, что совершили? Каким боком причастен, чем подтверждается? На какие деньги куплена заграничная недвижимость? Вещдоки, свидетели, показания, документы? Надо глубже копать — обставь его агентурой, чтобы вздохнуть не мог незаметно!
Опер по особо важным делам переступил с ноги на ногу.
— Там и агентурить некого. Во всяком случае, мои оперативные возможности исчерпаны…
Коренев задумался.
— Слушай, у Валета сын есть от первого брака — вроде правильный парень. А с отцом общается, с корешами его волей-неволей пересекается. Где слово услышит, где два, где телефонный разговор… Может, его попробовать?
Фомичев опустил голову и ничего не ответил.
— Ладно, я сам к нему подойду! — деловито сказал начальник отдела и черкнул что-то в своем потертом блокноте. — А ты подведи итог разработки.
Оперативник вздохнул.
— Кроме оперативной информации, ничего нет. Материалы для процессуальной реализации отсутствуют.
— А зачем же ты столько макулатуры собрал? — Коренев взял дело, страниц на триста, взвесил на ладони и тяжело шваркнул о стол. — Тут и наружное наблюдение, и аудиоконтроль, и негласное фотографирование… Сколько денег выброшено, сколько ресурсных затрат, и все псу под хвост? Чтобы знать, с кем он пьет и каких телок в баню возит?
Фомичев обиженно выпятил губу.
— Ну что вы, Филипп Михайлович, меня крайним делаете? Я разрабатываю активного члена Речпортовской ОПГ, собрал все, что мог, и представляю вам на утверждение. А уголовное дело возбуждать, расследовать да в суд направлять — это не моя компетенция. Я же не прокурор области! Кстати, если бы прокуратура захотела, то упаковала бы его как миленького, даже по моим материалам. Только время-то сейчас какое?
— Какое? — хмыкнул Коренев и снова придвинул дело к себе.
— Время невиноватых! — зло сказал майор. — Кого ни возьми — все чистые, как младенцы. Одного подставили, другому подбросили, третьего оклеветали… И у всех есть защитники! Притом непростые…
Начальник оперативного отдела Тиходонского РУБОПа подполковник Коренев, которого уголовный мир хорошо знал под прозвищем Лис, покрутил головой, наложил резолюцию и протянул ДОУ[1] исполнителю.
— Ладно, Саша, не обижайся, это я так… Документируй дальше. А время — оно может и поменяться в любой момент. И тогда наши клиенты загремят туда, куда им положено…
— Как бы мы раньше не загремели, — негромко буркнул Фомичев на пути к двери.
Коренев откинулся на спинку кресла, сцепил руки в замок, потянулся, хрустнул пальцами.
Да, время наступило другое. Считается, что беспредел девяностых канул в прошлое, оставив лишь огромные помпезные памятники на Аллее Славы тиходонского кладбища. Изображенные в полный рост на полированных гранитных плитах мрачные бритоголовые мальчики прославились отнюдь не на полях боевых действий в Афганистане или Чечне. Бандитская «пехота» сложила голову в битвах за передел социалистической собственности. А их «старшие», нахапавшие окровавленные куски этой самой собственности, превратились в респектабельных буржуа — тех самых «владельцев заводов, газет, пароходов», которых беспощадно клеймила идейно выдержанная советская сатира. Но государство признало новый капитал и приказало считать передел завершенным.
Бывшие воры и бандиты исчезли. Вместо них возникли президенты акционерных обществ, председатели фондов или, на худой конец, директора предприятий. Забыты кликухи и погоняла, под которыми фигурировали эти господа в криминальных сводках прошлых лет, теперь они возводят особняки рядом с разнокалиберными начальниками, которые раньше заседали в райкомах и обкомах, а потом, словно по мановению волшебной палочки, тоже превратились в богачей новой поры.
Такие метаморфозы, как и удивительные финальные совпадения совершенно разных биографий, почему-то не привлекали внимание объективной демократической прессы, которая вдруг посчитала, что правовое государство уже построено, и сосредоточилась на соблюдении прав и законных интересов граждан. Уважаемые люди города, обретя новый социальный статус, тоже заговорили о правах человека. Они выступают за презумпцию невиновности и против конфискации имущества, за расширение прав адвокатов и ограничение полномочий оперативников и следователей, за смягчение Уголовного кодекса и против применений смертной казни. И находят в этом полное понимание со стороны правозащитников, законодателей, прокуроров и судей…
Коренев встал, прошелся, разминая ноги, еще раз позвонил домой. Никто не ответил. Странно, Ребенок должна в поте лица писать диплом. Он набрал номер мобильного.
— Абонент находится вне зоны досягаемости, — отчеканил металлический голос.
Вздохнув, Филипп Михайлович подошел к огромному сейфу, с лязгом открыт толстую дверцу. Набившие железное чрево толстые папки оперативных дел свидетельствовали, что на самом деле благостных изменений в подлунном мире не произошло. Те же заказные убийства, невиданные ранее миллионные хищения бюджетных денег, мошеннические «пирамиды» повыше знаменитых египетских, беспримерные захваты фабрик, магазинов, гостиниц…
Взяв три тома о банде Колдуна, Лис вернулся за стол. Он лично занимался этим делом, ни на минуту не выпускал его из рук, не обсуждал материалы на общих оперативках и требовал немедленно докладывать ему любую информацию. Бегло просмотрев первый том, который и так знал наизусть, он отодвинул толстую папку, в очередной раз безуспешно прозвонил домой и вновь набрал номер мобильника молодой жены.
— Абонент находится вне зоны досягаемости, — привычно отчеканил автоответчик.
— Хрен вам! — разозлился Лис, придвигая городской аппарат. — Для меня все находятся в досягаемости! Сейчас запрошу местонахождение Катюшкиной сим-карты…
Но в этот миг его телефон заиграл «Наша служба и опасна и трудна…». Эта мелодия была присвоена доверенным лицам из правоохранительных органов. Он взглянул на экран. На нем высвечивались все номера, даже имевшие защиту от автоматического определителя.
— Слушаю, Иван Михайлович! — бодро отозвался Лис, хотя где-то в районе солнечного сплетения ворохнулось неприятное предчувствие.
— Их освободили, — приглушенно сказал судья. — За отсутствием состава преступления. К председателю пришел Золотов, а с ним еще три адвоката, один — московский. Заявили кучу ходатайств. В том числе и о возбуждении против тебя уголовного дела. За превышение должностных полномочий…
— Подожди, Иван Михайлович, я что-то совсем отупел. — Лис говорил спокойно, хотя в душе бился яростный крик. — Как освободили? А заявление Хондачева? А звукозапись? А вещдоки?
— Это все есть, — ответил судья. Он был честным и педантичным человеком. Когда-то Лис оказал Ивану Михайловичу большую услугу и считал, что может ему доверять. — А состава преступления нет.
— Как нет?! Они чуть не убили его! Я лично изъял шприцы с отравой и оружие! — Он все-таки сорвался на крик, но тут же взял себя в руки. — Извините.
— По существу, никаких угроз не было. Были коммерческие предложения, возможно, сделанные в не вполне корректной форме. У гражданина Хондачева просто поинтересовались, не склонен ли он к сердечным приступам. А насчет шприцов… По заключению экспертизы, в них содержится витамин В6— пиридоксальфосфат. Широко применяется для укрепления нервной системы и лечения хронических сердечно-сосудистых заболеваний…