— Откуда она узнала о вакансии?
— Наша служба безопасности все проверила. Ее двоюродная сестра работала в нашей компании. Сейчас не работает. Вышла замуж за дипломата и уехала с ним в Непал. А Юлия подошла нашему вице-президенту. Проработала она у него около пяти месяцев. Я обратил внимание на деловые качества этой молодой женщины. И мы решили, что будет лучше, если она будет работать у меня. И я должен сказать, что не ошибся. Она действительно хорошо справляется со своими обязанностями.
— Красивая? — неожиданно спросил Дронго.
— Что? — не понял Ратушинский.
— Мне кажется нормальным, если на эту работу вы взяли красивую женщину, — предположил Дронго.
— Да, — сдержанно согласился Борис Алексеевич, — она симпатичная. Нравится мужчинам, если вы имеете в виду именно это обстоятельство.
— И вы обратили на нее внимание только потому, что она хорошо работала или в силу других причин?
— В силу комплекса причин, — ответил, немного подумав, Ратушинский. — Конечно, я обратил внимание на эффектную молодую женщину, потом узнал, как она работает, потом проверил ее в деле. Да, она мне подошла, и я ее взял.
— Ваша супруга не ревнует вас к Юлии?
— Нет. Моя жена достаточно разумный человек. Она никогда не устраивает мне сцен. Во всяком случае, не стоит за дверью и не подслушивает о чем мы говорим.
— Ясно, — кивнул Дронго. — Итак, получается шесть человек. И кроме мужа вашей сестры, к которому вы испытываете естественное недоверие из-за его частых провалов в бизнесе, все остальные вне подозрений?
— Да, я думаю, что так. Именно поэтому я и пришел к вам.
— Вы убеждены, что документы, которые публиковал Лисичкин, попали к нему из вашего кабинета?
— Абсолютно. Там были некоторые детали, которые присутствовали только в моих документах. О них не знали даже в банке, который занимался переводом денег. Нет, нет, здесь нет никаких сомнений. Документы, которые опубликовал Лисичкин, попали к нему из моего кабинета. В этом нет никаких сомнений.
Дронго посмотрел на Эдгара Вейдеманиса. Тот пожал плечами: в любом случае все решал Дронго.
— Когда вы можете собрать всех шестерых, о которых мы сегодня говорили? — спросил Дронго.
— Когда угодно, — удивился Ратушинский.
— Хотя бы сегодня вечером. Они все в Москве, никуда не уезжали. Хотя летом мы обычно живем за городом. Я могу пригласить всех в свой загородный дом и это не вызовет никаких подозрений.
— Лучше завтра, — предложил Дронго. Завтра вечером вам нужно собрать всех шестерых на ужин. И пригласить нас с господином Вейдеманисом. Нужно придумать повод, чтобы мы у вас появились. Разумеется, никому не нужно сообщать о том, чем мы занимаемся и почему собираемся у вас ужинать. Возможно, в результате встречи, мы придем к какому-то конкретному результату.
— Значит, вы согласный — обрадовался Ратушинский.
— Я пришлю за вами машину.
— Во всяком случае, у меня есть время додумать до завтра, — уклонился от прямого ответа Дронго. И если я соглашусь, нужно будет сделать так, чтобы я попал в ваш загородный дом раньше остальных.
— Договорились, — кивнул гость. Я позвоню утром. Надеюсь, что, подумав, вы не откажетесь.
Борис Алексеевич поднялся. Настроение у него явно поднялось. Он поочередно пожал руки Дронго и Вейдеманису и, попрощавшись, ушел.
Когда дверь за ним закрылась, Эдгар вернулся в кабинет и молча забрал стакан, чтобы вымыть его на кухне. Дронго посмотрел на друга. Тот был чем-то явно недоволен.
—Тебе он не нравится? — усмехнулся Дронго.
—Да, — сказал, не оборачиваясь, Вейдеманис.
— Он мне не нравится. Ты сам говорил, что с такими людьми дел лучше не иметь. Иногда я тебя не понимаю. Зачем тебе нужен Ратушинский?
— Ты помнишь рассказ Артура Конан Дойла «Пестрая лента»? Там ведь тоже хозяин дома, куда собирался Шерлок Холмс, не очень нравился ни великому сыщику, ни его напарнику. И тем не менее, они поехали, чтобы помочь установить истину.
— Доктор Гримсби Ройлотт из Сток-Морона, — улыбнулся Вейдеманис. Отлично владевший английским языком, он был помешан на английской литературе и особенно любил Конан Дойла. Он понял, почему Дронго привел именно этот пример.
— Но ты забываешь, что Шерлок Холмс поехал туда по приглашению племянницы доктора Ройлотта, — напомнил Вейдеманис, — и все кончилось тем, что виновником убийства ее сестры оказался сам хозяин квартиры. Ты думаешь, что и здесь похожий случай?
— Во всяком случае, у Ратушинского нет павианов и змей, в этом я убежден, — рассмеялся Дронго. А если серьезно, то я полагаю, что в любом случае вина хозяина квартиры будет очевидной. Конечно, он не брал документы и не передавал их погибшему журналисту. Но так или иначе он виноват в том, что среда окружающих его близких людей неожиданно оказался предатель. Подумай сам, кто был в доме Ратушинского в момент пропажи документов? Его жена, секретарь, сестра, муж сестры, их близкие друзья. Если кто-то из них совершает подобную подлость, то это означает как минимум, что Борис Алексеевич не разбирается в людях. А по максимуму можно предположить все что угодно. Именно поэтому мне так интересно расследовать это дело. Попытаться понять, что же произошло. Я думаю, нам будет интересно расследовать эту кражу.
— Хорошо, — согласился Вейдеманис, поставив стакан в мойку, — ты всегда знаешь, что делать. Если я смогу тебе помочь, то отправлюсь вместе с тобой на ужин. Посмотрим, что за люди окружают нашего гостя.
Борис Алексеевич позвонил в половине одиннадцатого утра. Дронго услышал, как он наговаривает на автоответчик свою просьбу поднять трубку. Недовольно поморщившись, Дронго взял трубку.
—Доброе утро, — возбужденно сказал Ратушинский.
— Надеюсь, я вас не разбудил?
— Разбудили, — невежливо ответил Дронго, но это не самое плохое.
— А что самое плохое? — насторожился Борис Алексеевич.
— Мне не очень хочется ехать к вам в гости, признался Дронго и, услышав как шумно сопит его собеседник, пояснил: мне не нравится ваша история. Мне не нравится, когда в вашем доме пропадают документы и приходится подозревать самых близких вам людей. Это говорит не в вашу пользу, господин Ратушинский.
— Я знаю, — неожиданно согласился Борис Алексеевич. — Меня эта история совсем свела с ума. Именно поэтому я и обратился к вам. Мне рекомендовали вас как лучшего… Хотя я об этом уже говорил. Впрочем, это ваше право. Если не хотите, вы можете, конечно, отказаться. Я не смею настаивать.
— Вы меня не поняли, — вздохнул Дронго, я сказал, что мне не очень хочется заниматься подобным делом, но я не сказал, что не буду им заниматься. В конце концов, возможно, вы правы и вам действительно нужна моя помощь. Если вор не будет найден, то боюсь, что в следующий раз он решит похитить еще более важные документы. Когда вы пришлете машину?
— Когда зам будет удобно, — быстро ответил Ратушинский. — В любой час, когда вы посчитаете возможным.
— Сколько туда езды?
— Минут тридцать-сорок. Это недалеко от Рублевского шоссе.
— Не сомневался, что именно там, пробормотал Дронго.
— В общем, присылайте ваш автомобиль. К половине третьего я буду готов.
— Спасибо, — взволнованно поблагодарил Борис Алексеевич.
— Я приеду к пяти. У нас сегодня совещание, но я постараюсь побыстрее освободиться. Спасибо, что вы согласились.
Отключив аппарат, Дронго отправился на кухню завтракать. По утрам он избегал обильных завтраков, ограничиваясь кружкой чая с ломтиками кекса. Когда он бывал в зарубежных поездках, то, отправляясь на встречи, которые нередко назначались рано утром, он завтракал более основательно — омлетом с сыром и хорошо прожаренным куском бекона. Мясо с кровью он не любил, предпочитая, чтобы его хорошо прожаривали.
Позавтракав, он позвонил Вейдеманису, предупредив Эдгара, что заедет за ним в три часа. Затем позвонил женщине, убиравшей его квартиру. По взаимной договоренности, она приходила только в те дни, когда он куда-то надолго уходил или уезжал, чтобы не мешать ему своим присутствием. В последние годы он стал замечать признаки сильной меланхолии, которая иногда им овладевала. «Знание умножает скорбь», — часто повторял Дронго. Чем больше дел он расследовал, тем меньше оставалось иллюзий. И тем чаще ему хотелось остаться одному, с книгой в руках. Иногда он с удивлением отмечал, что не выходил из дома несколько суток, работая с Интернетом или копаясь в своей огромной библиотеке.