Отпив с грустным видом бренди, мистер Грей продолжил:
— Что же касается Крюйза, то здесь я испытал личное разочарование. Я думал, что формирую его талант и характер по своей модели. Увидев его одноактную пьесу на одной из тех презентаций, которые устраивает Библиотека Союза актеров, я с ним встретился и сказал, что он по природе своей не драматург, а романист. Пока он писал свою первую книгу, я целый год финансировал его. Крюйз был одним из самых многообещающих молодых людей, когда-либо появлявшихся в моем агентстве. И кем же он стал? Загоревшим на солнце петушком, кукарекающим на птичьем дворе. — Гримаса отвращения искривила его губы. — Стоит ли продолжать? В нашей профессии разочарование — тот товар, который мы можем получить с каждой утренней почтой.
Он неторопливо отпил бренди и помолчал несколько мгновений, задумчиво уставившись на тускнеющие янтарные угли в камине.
— И не только в нашей профессии, — с горечью добавил мистер Грей. — Например, мой сын.
— Что? — не скрывая удивления, спросил Деймон. Он знал, что мистер Грей когда-то был женат, но о сыне старик никогда не упоминал.
— Мой сын… — повторил мистер Грей. — Он торговец зерном. Фьючерсные сделки или что-то в этом роде. Во время войны он сумел сколотить состояние. А затем его преумножить. Выждал, когда цены рванут вверх, и продал зерно умирающим от голода миллионам людей в Европе и Азии. В юности он обладал блестящим умом, приближаясь к гениям. Сферой его деятельности были математика и физика. Он мог стать яркой звездой любого университета страны. Сын был единственным золотым плодом моего во всем остальном ужасного брака. Он использовал свой талант, но не по назначению. Крутился как белка в колесе и заключал сделки, обращая себе на пользу любое движение рынка и все прорехи в законах. Не так давно я прочитал, что сын стал самым молодым мультимиллионером Америки, сколотившим состояние собственными руками. И сделал он это с хладнокровием охранника концентрационного лагеря. Так было сказано в журнале «Тайм».
— Мне не попадался этот номер, — сказал Деймон.
— Я не ношу экземпляра в кармане, чтобы хвастаться этой информацией перед своими друзьями, — горько улыбнулся мистер Грей.
— Я даже не знал, что у вас есть сын.
— Разговор о нем причиняет мне боль.
— Вы и о своей жене почти ничего не рассказывали. Я решил, что это для вас неприятная тема.
— Жена умерла молодой, — пожал плечами мистер Грей. — Не очень большая потеря. Я был застенчивым мальчиком, а она почти блаженной. Она оказалась первой девочкой, позволившей мне ее поцеловать. Думаю, что и умерла она от стыда. Стыда за то, что существует и занимает место на планете. С момента рождения в ней не теплилось даже искорки подлинной жизни. У нее была душа рабыни. Сын, как я полагаю, стал тем, кто он есть, глядя на свою мать. Он, видимо, поклялся сделать все, чтобы превратиться в ее противоположность. А меня он презирает. При нашем последнем разговоре он сказал — и эти слова все еще звучат в моих ушах, — он сказал, что если я готов всю жизнь грызть сухую корку, сидя в углу, то он на это не согласен. — Мистер Грей издал короткий смешок и продолжил: — Итак, я все еще торчу в углу, а мой сын — самый молодой мультимиллионер в Америке, сколотивший состояние своими руками. — Мистер Грей вздохнул, допил бренди и вопросительно посмотрел на Деймона: — Как ты полагаешь, я могу выпить еще рюмку?
— Конечно, — ответил Деймон и наполнил его бокал.
Мистер Грей низко наклонил голову и вдохнул аромат напитка. Деймону показалось, что старик плачет и пытается это скрыть.
— Ну так, — наконец сказал он, не поднимая головы, — я задерживаю тебя не для того, чтобы ты рыдал со мной о моей неудавшейся личной жизни. Поздняя ночь и старец, немного перебравший бренди… — Конец фразы повис в воздухе. — Если тебе не трудно, Роджер… Я оставил портфель в прихожей, не мог бы ты его принести?
Деймон не торопился возвращаться с портфелем, давая возможность мистеру Грею осушить слезы. Он слышал громкое сморкание старика. Портфель оказался тяжелым, и Деймон недоумевал, что носит в нем мистер Грей и с какой стати он притащил такой груз на вечеринку.