«Почему так?»
Ей и прежде приходилось слышать о стигматизации душевных болезней. Ника считала этот предрассудок делом далекого прошлого. «Однако и теперь шарахаются от психических. Бред какой-то! Это же Элла… Наша Элла!» — думала Вероника сквозь сонное марево. Она то просыпалась и, лежа в объятиях Корина, думала о друзьях, то вновь проваливалась в беспокойные видения, в которых они с Эллчиком тайком сбежали с пары и гоняли по улицам на большом красном джипе.
Разбудила стюардесса, сказала, что они скоро прилетают, и предложила напитки. Они с Сашей выбрали черный кофе. Вероника сонно вращала ложечкой темную жидкость. Она не любила горячие напитки, поэтому крутила в чашке ложечкой, надеясь остудить кофе быстрее. Однообразные движения и круги в чашке создавали эффект транса, слишком мягкое белое кожаное кресло манило откинуться назад и еще немного подремать. Вероника изо всех сил боролась с соблазном, когда Саша закинул руку на спинку и спросил:
— Как дела, солнышко? Ты проснулась?
— Почти, — вяло ответила она, глядя на гипнотические круги. — Настолько, чтобы спросить: почему мы летим во Флоренцию, если мои друзья остановились в Милане?
— Хочу показать тебе Каррарский карьер.
— Чего?!
Ника аж проснулась и во все глаза вытаращилась на жениха, пытаясь осмыслить, что она только что услышала.
— Там добывают мрамор. Твоя гостиная им украшена.
— И что? — Вероника от возмущения чуть не опрокинула чашку с кофе. — С какой стати я должна смотреть на дыру в земле?
— Нет, — рассмеялся Корин, — не в земле. Мрамор откалывают прямо от горы. Очень красивой горы.
Она пожала плечами.
— Тебе понравится.
— Не хочу, — сказала Ника, поднося чашку к губам.
Кофе остыл как раз до нужной температуры — м-м-м, пара глотков освежающе горького напитка вернула бодрость, а тут еще Саша сделал заманчивое предложение.
— А порулить хочешь?
— А?!
— Все просто, — он развел руками. — Я беру машину напрокат. И за городом пускаю тебя за руль. Идет?
— Штрафы с тебя.
— О чем речь, солнце ты мое ясное, — широко улыбнулся Саша.
— Я согласна, — быстро сказала Вероника.
Горы так горы, лишь бы еще раз сесть за руль. Умеют же некоторые соблазнять.
Они с Кориным ехали на большом мощном внедорожнике, за окном проплывали пейзажи, похожие на ожившие рекламные буклеты. Допивая третий кофе за утро, Вероника вдруг осознала, что весна, которую все так любят, — это не грязные сугробы под хмурым небом, а то, что она сейчас видит. Вероника приоткрыла окно, чтобы почувствовать запах цветов и молодой травы. Ветер ворвался внутрь, заметался по салону, растрепал волосы — пришлось приподнять стекло. Поправляя выбившиеся пряди, она посмотрела на Сашу. Он дышал полной грудью и улыбался, переведя взгляд на зеркало. Ника увидела, что тоже улыбается.
— Вот это я понимаю.
Не нужно было уточнять, о чем речь, в тот момент они были на одной волне.
— Когда ты пустишь меня за руль? — спросила Вероника, желая развеять магию момента.
Она испугалась, внезапно осознав, что чувствует себя легко и спокойно, как в компании друзей.
«А он вовсе не друг».
Пообещал пустить за руль, когда выедем из города. Вот они выехали — по обеим сторонам дороги тянутся цветущие поля, а Корин по-прежнему за рулем.
— Скоро, солнышко, совсем скоро.
Он принялся объяснять, где меньше шансов наткнуться на полицию. По его прикидкам минут через двадцать они вполне могли бы поменяться местами.
Вероника демонстративно вытащила телефон, посмотрела на время и ничего не сказала. Ругаться категорически не хотелось, слишком прекрасное утро, слишком вкусный капучино, слишком хорош вид за окном, поэтому она просто сказала:
— Включи музыку.
Довольно быстро удалось подобрать мелодию, которая нравилась обоим. Кажется, их музыкальные вкусы были похожими, а дальше случилось то, во что Вероника не до конца верила. От дороги отошли две развилки, Саша выбрал ту, что поуже, и почти сразу свернул на обочину.
— Вот здесь можно и поменяться местами.
Веронику не нужно просить дважды.
Быстренько усевшись за руль, она вдарила по газам.
— Ихо! — воскликнул Корин, которого тоже вдавило в мягкое кожаное сидение.
— Ты тоже любитель погонять?
— А кто нет? — хохотнул он. — Приятное чувство, если только не думать о том, что конечной точкой может оказаться лучший мир.
Радость от скорости померкла.