— Через недельку посадим пионы.
Вероника представила пушистые шапки цветов на фоне черного гранита. Наверняка красиво.
— В общем, и все. Если что, я в бюро.
— Да, — спохватилась Вероника. — Спасибо вам большое!
— Да не за что. До свидания.
Парень пошел обратно. Она не смотрела на него, прохаживаясь рядом с памятниками, глядя на фотографии, перенесенные на камень. Лица совсем не знакомые, хотя у мамы такой же тонкий носик, как у бабушки, и ей такой же достался. А лоб у мамы низковат, как у дедушки, а у нее высокий папин. Ей всегда говорили, что она похожа на папу, и прибавляли, что будет счастливой. В подростковом возрасте это жутко бесило.
«Сейчас я бы согласилась».
Она украдкой бросила взгляд на Сашу, внутри стало тепло. Перехватив взгляд, он смущенно кашлянул.
— Не хочу тебя торопить, но кладбище лучше покинуть до заката.
— Почему?
— Примета такая.
Она пожала плечами, но не стала возражать. Просто достала айфон и сфотографировала изображения родных.
— Попрошу Оксану нарисовать портреты.
— А если окажется, что стучит она?
— Не верю, — сказала она, но в голове снова появился проклятый планшет.
Саша обнял ее за плечи и повел к выходу. Кажется, ему не хотелось спорить, вместо того чтобы убеждать, бросил короткое:
— Увидим.
— Ага.
На обратной дороге они застряли в пробке.
— Кажется, я не успею переодеться, — глядя на череду машин, сказала Вероника.
— И как быть?
— Никак, — проговорила она, в третий раз перестраиваясь в соседний ряд. — Пойду в чем есть.
— Ты же должна вернуть платье?
— За ним приедут завтра. Мне нужно постараться не посадить пятно.
— Ты уж постарайся, — хмыкнул жених, поправляя ремень безопасности. — Не плещись вином.
— Не буду. Просто вцеплюсь в волосы и все.
Саша нервно расхохотался.
Они сидели в «Ротонде». Круглое здание со ступенчатым залом походило на античный театр, который сначала оградили мраморными колонами, затем обнесли наружными стенами. Деревянные столики выстроились полукругом к сцене, вместо кресел поставили скамьи, накрытыми овечьим шкурами. На сцене музыканты в белых туниках играли приятную мелодию.
Вероника с Сашей запивали мидии белым вином, дожидаясь очередной соблазнительницы.
— Уже час прошел, — заметила Вероника.
— Не спеши. Прошлая появилась через полтора.
— Поставила рекорд, — фыркнула она. — Слушай, а вдруг отцу надоело бросать деньги на ветер?
Жених развел руками.
— Что, если он готовит другую пакость?
— Ну, мы тоже не сидим сложа руки.
В зал вошла знойная брюнетка в обтягивающем красном платье. Она была худой, длинноволосой, длинноногой. Они оба замолчали и уставились на нее. Мимо: она прошла к соседнему столику, за которым сидел широкоплечий мужчина в облегчающей белой футболке, его пиджак, лежал рядом.
— Знаешь, — сказала Вероника, провожая красотку взглядом, — кажется, я разучилась ревновать.
Саша рассмеялся.
— Мне в любой сопернице будет мерещиться продажная кукла.
— Эй, это уже обидно.
Она взяла его за руку и прижала ладонь к своей щеке.
— Ты самый лучший! Мне не нужны другие женщины, чтобы понять это.
— Ты прощена, — рассмеялся он.
Соблазнительницу они так и не дождались. Для чистоты эксперимента проверили Оксану еще раз, ничего. Тогда Вероника с чистой совестью отдала ей заказ нарисовать портрет мамы. Попутно выяснилось, откуда появился планшет.
— Можешь назвать меня дурой, но я вернулась к Пашку.
Вероника только рукой махнула.
— Уж кто бы говорил. Я тоже к своему вернулась.
Оксана заметно расслабилась. После того, что они наговорили друг другу про своих мужчин в баре «Сквот», было неловко признаться в примирении. Тогда, в сквоте, им казалось, что они расстались навсегда. Они искренне так думали. Но время шло, злость проходила, а чувства, как ни странно, остались. Вероника сама позвонила, а к Оксане приехал Паша с «во-о-от таким букетом роз».
— Сказал, что был идиотом. И что жить без меня не может.
В знак примирения подарил планшет. Художница попробовала с ним поработать и неожиданно для себя открыла новые горизонты.
С заметным облегчением Вероника поинтересовалась не предлагали ли ей шпионить. Оксана со смущением призналась:
— Предлагали.
Они пили кофе в «Шоколаднице». Оксана протянула свой телефон, показала переписку, в конце которой красовался посыл на три буквы.
— Почему не рассказывала?