В этой книге я не могу сказать, как он выглядит, — всякий раз, когда я пишу о своем желании, я, будучи гомосексуалом, рискую опорочить мужчин тем, что мастурбировал на их облик, фотографию, запись их голоса; мое желание как бы бросает тень на свой объект, делает его прокаженным. Я всегда должен подвергать сомнению то, что произношу (в первую очередь из-за системы юридических сдержек и противовесов), невольно находясь в позиции подчиненного, даже если человек, который может изъявить волю подать на меня в суд, не осведомлен о том, что я написал эти строки. А если человек, которого я любил, гомосексуален, я ни в коем случае не могу допустить аутинга, которому когда-то подвергли меня самого. Я не только не могу указать здесь настоящих имен и профессий, но я даже не могу сказать, какого цвета его глаза — мне остается только грустно смотреть на него, как это делает в финале второго «Человек-паука» Мэри Джейн в исполнении Кирстен Данст, когда сбегает со свадьбы, чтобы сказать: «Задай им, герой» — и посмотреть Питеру вслед. Это исторический, водораздельный финал для супергеройских фильмов, потому что женщина в нем не занимает пассивную позицию — взгляд в последнем кадре принадлежит Мэри Джейн, и он, как призрак, еще долго преследует зрителя по окончании фильма. За каждым Человеком-пауком («Мой любовник, мой муж и мой лучший друг», — обращается она к нему в письме в TASM #494, моем первом комиксе) стоит женщина, постоянно мерцающая между полюсами невинности и сексуальности, беззащитности и опасности, беспомощности и решительности. Это она, похищенная из квартиры в халате и домашних тапочках, стреляет в Зеленого Гоблина на Бруклинском мосту, чтобы история Гвен Стейси ни за что не повторилась[14], и, спасая Питера, врезается в другого Зеленого Гоблина на угнанном грузовике[15]. В финале второго «Человека-паука» нам показывают действующего, а затем ожидающую, ставя при этом вопрос о том, каково это — быть на месте той, кто ждет. Это вопрос, ответить на который можно только обращаясь к обеим сторонам.
Противостояние между небезупречным добром и неоднозначным злом: в «Удивительных Людях Икс» Джос Уидон постепенно размывает оттенки светлого и темного. Задолго до присоединения к Людям Икс Эмма Фрост, внушительная полураздетая блондинка, способная превращаться в бриллиант и читать мысли (чаще всего авторы-мужчины используют ее как усладу для глаз), похитила Китти Прайд, маленькую, плотно закамуфлированную шатенку, умеющую становиться прозрачной (ее легко свести к персонажу-стереотипу, олицетворяющему весь еврейский народ). С тех пор утекло много воды, и теперь Эмма руководит Школой для одаренных и встречается с лидером Людей Икс Циклопом. Однако Китти сложно переубедить, и когда Кассандра Нова, безумная сестра-близнец Чарльза Ксавьера, завладевает разумом Эммы и приказывает ей отомстить Людям Икс, Китти единственная, кто может противостоять своему давнему врагу. Несмотря на свои сверхспособности, Эмма, отягощенная виной за свое злодейское прошлое, гораздо уязвимее Китти, способной вырвать у человека сердце (даже если этот человек находится в бриллиантовой форме), будучи при этом недоступной для физического урона. Однако Китти никогда не использует свои силы для убийства, предпочитая путь тихого сопротивления: ее супергеройский позывной — Призрачная кошка.
Шатенка и блондинка, еврейка и арийка, сострадающая и не знающая пощады: у одной хмуро насуплены брови, у другой надменно искривлены губы. Легко интерпретировать этих героинь как выражение однобокого восприятия женщин, благодетельных и разрушительных, — если бы только Китти не могла (хотя и очень хочет) иметь детей; если бы только Эмма (а не Китти, еврейка) не была свидетельницей геноцида на острове мутантов Геноша; если бы только эти женщины (в какой-то момент рука Китти выходит из зеркала, в которое смотрит Эмма, и ударяет ее лицом о стекло) не были так друг на друга похожи. Уидон перекраивает стандартные женские архетипы матери и шлюхи, делая героинь комплексными, отягощенными виной, но вступающими в неожиданный для них обеих симбиоз, чтобы побороть собственных демонов.
Героини проходят через четыре эпические арки, через несколько миров, и в финале[16] Китти оказывается внутри гигантской неуязвимой пули, пущенной инопланетянами в Землю. Эта тихая, прозрачная, ходящая тенью девушка — та, кто может спасти планету от разрушения; единственная, кто может выйти с ней на связь, — Эмма Фрост, организующая временную телепатическую эвакуацию. Переговариваясь, она признает, что этого не должно было случиться с Китти — с кем угодно, но не с Китти, — и сознается, что восхищена ею. Китти просит помощи у всевышнего, а потом сливается с пулей, чтобы ее обезвредить, и спасает Землю. Это подвиг, о котором никто не узнает, призрачный, секретный подвиг, подвиг тени; женщина вписывает себя в историю и супергеройский канон (ведь каждый из супергероев обязан хоть раз спасти Землю) тем, что стерла себя из этого канона, подобно Сильвии Плат, Вирджинии Вулф, Ингеборг Бахман.