Не, тут либо у меня что-то произошло с организмом, либо, на самом деле, все люди во всех мирах устроены одинаково. В таком случае, матрица эта универсальна и подходит любому. Ну, это-то легко можно проверить! И у меня даже есть подходящий подопытный кролик. Я о Сан Саныче, если что.
Весь следующий день я сидела на работе, как на иголках. Даже тетки это заметили. Когда я на больших электрических часах над входной дверью часовая стрелка с легким щелчком перескочила на цифру «5», я подскочила с места, и принялась стремительно собираться.
- Поди, на свиданку торопишься? – с ехидцей заметила самая старшая из бухгалтеров, Валентина Гавриловна. Она уже почти что на пенсии, официальная бабка, у нее куча внуков и есть подозрение на ожидающихся правнуков. Но характер… Ей бы яд в баночку сцеживать, да в аптеку сдавать как средство от радикулита. Вот только против начальника высказаться – кишка тонка.
- Угу, - согласилась я, уже вылетая за дверь.
Ну а что? Предстоящая встреча с Санычем вполне сойдет за свиданку. Деловую, разумеется.
Тренер был занят. В его кондейке, куда я мельком заглянула, в большом количестве сидели и стояли какие-то солидные взрослые мужики в дорогих костюмах. По сравнению с ними, сравнительно щупленький Сан Саныч в своем трико и футболке выглядел как-то несерьезно. Я, состроив многозначительную рожицу, махнула ему свернутой в рулон схемой и убежала в раздевалку.
Сегодня занимались старшаки. Среди них мне для спарринга партнеров не было - слишком разные весовые категории. И я, размявшись, принялась сосредоточенно избивать и запинывать мешки с опилом и макивары. Но я же любопытная, я же нетерпеливая! И почему бы мне, такой продвинутой, не попытаться «включить» при этом свою новоприобретенную энергетику? Я попыталась. И тут же головка у меня поплыла. Чтобы не пугать народ, я тихонько-тихонько, по стеночке, удалилась в раздевалку и уже там позволила себе сползти на лавочку. Сколько я так просидела – не знаю. Наверное, с полчаса, не меньше. Потом крыша прекратила свое неторопливое вращение и потихоньку-полегоньку встала на место. Возвращаться в зал было уже поздно, до конца тренировки оставалось совсем немного. Поэтому я быстренько прошмыгнула в душ, наскоро сполоснулась, и когда у нынешней группы закончилась тренировка, я уже свежая и переодетая стояла у Санычевой кондейки.
Солидные люди в дорогих костюмах успели слинять, и тренер сидел в одиночестве, задумчивый и даже озабоченный, вертя перед собой пустой стакан. Подстаканник стоял на полке, и из него торчали ложки, сразу три штуки.
- Что, Кнопка, - спросил он, увидев мою физиономию, - Как ты смотришь на то, чтобы нам всем клубом переехать в современный, просторный, светлый полностью оборудованный зал?
- Я смотрю, конечно, положительно, - осторожно высказалась я. – Но чем за это придется платить?
- Во!
Саныч отодвинул от себя стакан и поднял вверх указательный палец.
- Правильно думаешь, в самый корень зришь. А требуется за это всего лишь… - он скривился, словно проглотил хрень в три раза кислее лимона, - тренировать пару-тройку десятков людей. По-полной тренировать.
Каратэ, что бы о нем не говорили, изначально заточено на максимальную боевую эффективность. Как, собственно, и любая другая система рукопашного боя. Каждый полностью проведенный прием либо убивает, либо необратимо калечит противника. Это сейчас принято на соревнованиях танцевать, лишь обозначая удары. А тренировка по-полной означала в понимании Саныча обучение именно изначальному, убийственно-жестокому варианту.
- Это… не очень хорошие люди? – рискнула я предположить.
- Это ты неверно выразилась – не очень хорошие. Полные отморозки!
- И что, - я начала понимать, в чем дело, - отказаться не выйдет?
- Просто так – не выйдет. Ты видела костюмы, которые сегодня у меня тут э-э-э… гостили?
- Видела. Как по мне, так чересчур они богатые.
- Вот именно, - помрачнел Саныч. - Такие люди не понимают слова «нет». В случае отказа они начинают давить. Сперва деньгами, потом – кулаками. А самых непонятливых и вовсе прикапывают под ближайшей елочкой. Или отправляют купаться, предварительно замуровав ноги в тазик с цементом. А в крайнем случае, могут и просто прострелить башку в родном подъезде или подколоть в темном переулке. Вот только мне это не светит. Я этим господам нужен, поэтому страдать будут те, кто рядом. В качестве инструмента давления на меня.