В принципе, если выпустить подогнутую снизу ткань, эти два сантиметра можно будет отыграть, но тогда – я уже пробовала – понизу появится хорошо заметная белесая полоса вытертой ткани. Тоже видно и тоже не слишком красиво. Я погоревала-погоревала, потом вытащила из заначки пару бумажек, чтобы на обратном пути зайти за новыми джинсами, натянула безразмерные теплые лосины, сверху надела длинную, почти до полу, юбку-солнце, и отправилась в гости к кузнецу. А джинсы, из которых я нежданно-негаданно выросла, пойдут на капри или шорты… если до лета я в бедрах не прибавлю.
Я практически не опоздала, но парни меня уже ждали. Они подхватили меня с двух сторон под руки, и мы пошли петлять по улицам и переулкам. Со стороны это выглядело, наверное, презабавно: пара лбов по два метра ростом и между ними девочка-припевочка, которая и до полутора метров не дотягивает. По крайней мере, прохожие на нас оборачивались.
Шли мы недолго. С полчаса, не больше. И зашли почти что на окраину. Раньше мне в этих местах бывать не приходилось, и я без стеснения крутила головой в разные стороны, разглядывая пейзаж. Тут были старые производственные корпуса, проломленные бетонные заборы, кучи мусора – в общем, с виду полный постапокалипсис. Но жизнь в этих местах бурлила вовсю. Приезжали и уезжали разнокалиберные грузовики и легковушки, ходили люди, по одиночке и группами. Даже где-то поодаль проскочил маленький маневровый тепловозик, тащивший две порожних платформы.
Кузница располагалась в небольшом двухэтажном здании, сложенном из шлакоблоков. И она меня удивила не меньше, чем зрелище промзоны. Как-то я представляла себе кузницу в виде тесного, жаркого, грязного, закопчённого, дымного, плохо освещенного помещения, в котором пылает огонь в горне, который кожаными мехами раздувает мальчишка – ученик; посреди на наковальне седой мастер в кожаном переднике держит клещами на наковальне добела раскаленную полосу железа, а двое полуголых, блестящих от пота амбалов в таких же кожаных фартуках попеременно ахают пудовыми молотами по горячей железяке, повинуясь указанием маленького молоточка мастера.
Здесь же все было иначе. Чистая, светлая, просторная мастерская. Крашеные маслом стены, крашеный маслом пол. Индукционная печь для разогрева металла, механический молот, скачущий вверх-вниз меж двух массивных стоек. Под забранным изящной решеткой окном большой металлический верстак с двумя тисками разного размера, на стене над верстаком развешаны десятки самых разнообразных инструментов. К слову сказать, даже в разгар работы верстак не выглядел захламленным. Еще были шкафы и шкафчики, стеллажи и полочки, и еще куча всего интересного. У дальней стены стояло несколько небольших станочков: токарный, сверлильный, вертикально-фрезерный. Нет, я узнала все эти названия намного позже, а сейчас просто впитывала в себя атмосферу самой настоящей кузницы. И запахи – разогретого масла, горячего металла, окалины... и мне это нравилось!
Для меня этот поход в настоящую кузницу и без того был неслабым приключением, несмотря на все мое ворчание. Реальность же превзошла все ожидания и ввергла меня в состояние перманентного восторга. Хозяин всего этого великолепия стоял у молота. Здоровенная стальная чушка раз за разом взлетала вверх по стойкам и с грохотом рушилась вниз, наполняя мастерскую невообразимым шумом. Разговаривать сейчас было бесполезно, а отвлекать человека некрасиво, так что мы втроем стояли посреди кузни и ждали. А я еще и тихонечко балдела.
Наконец, грохот стих, молот остановился. Стоявший у него человек в бесформенной брезентовой робе обернулся, приподнял глухую, как у сварщика, маску с черным стеклом против лица и увидел нас. Человек махнул рукой в толстой брезентовой рукавице:
- Поднимайтесь наверх, я сейчас.
Потом ухватил клещами из какого-то непонятного устройства добела раскаленный кусок металла, отвернулся к молоту, и тот снова заметался меж стоек вверх-вниз, заполняя мастерскую грохотом. А мы все втроем пошли туда, куда было указано.
Лестница на второй этаж начиналась в небольшом тамбуре между массивной наружной дверью и дверью в мастерскую. Когда мы входили, я ее как-то проглядела. А вот сейчас недоумевала: как ее можно было не увидеть? Лестницу обрамляли перила, видимо, сделанные самим Романом. Красивые, сразу видно: с чувством сделаны, с душой. Я оценила.
Парни, видимо, уже не раз бывавшие здесь, поднимались впереди, я топала следом. Без них я бы нипочем не попала внутрь: дверь наверху открывалась очень даже хитро. Солидная кованая ручка была на самом деле обманкой. Модно было ее сколько угодно дергать, крутить – бесполезно, дверь не откроется. Но стоило Костику нажать потайную кнопку, скрытую на противоположной стене, как в двери что-то щелкнуло, и она неторопливо отворилась. Колька провозгласил шутовское «добро пожаловать» и вошел внутрь. Мы с Костиком последовали его примеру.