- Таисия Ефимовна, я подъехал.
Голос господина Белькова был все так же слаб, но в нем уже звучала надежда. Да, как мало, порой надо человеку для счастья! Не помню, откуда запомнилась цитата: «Главное – это регулярная работа кишечника. Все остальное – второстепенно и преходяще.» Говорили, что изречение это принадлежит Чехову. Так или нет – неважно, но уж больно в тему пришлось.
- Это ваш «лексус» стоит напротив входа? – уточнила я на всякий случай.
- Да.
- Я сейчас выйду.
Наш завод еще не установил пропускную систему с турникетами и прочим добром, хотя ящики с аппаратурой уже стояли в холле, загромождая проход. Я кивнула знакомому вахтеру и выскочила на улицу. Передо мной предупредительно распахнулась задняя дверь здоровенной, как сарай, машины. Я глянула внутрь, убедилась, что там кроме водителя и судьи никого нет и заскочила в тепло, захлопнув за собой дверь.
Да, судья нынче был совсем не похож на того толстяка, что уверенной походкой разжиревшего гуся входил в зал суда. Кожа на его лице, в особенности, на щеках, обвисла и висела длинными складками, отчего он стал похож на грустного бульдога. Да и брюхо, еще недавно до предела натягивающее обширную мантию, теперь не могло натянуть даже пояса брюк. Жалкое зрелище. Душераздирающее зрелище. Кошмар!
Не дожидаясь моих слов, судья сразу протянут мне черный пакет-маечку. Я заглянула внутрь: две пачки новеньких красненьких пятитысячных купюр в банковской упаковке, и еще одна пачка синеньких двухтысячных. У меня почему-то вспотели ладони. Млин, да это же моя зарплата за пять лет! Я за всю свою жизнь столько денег не то, что в руках не держала, я столько и не видела никогда. Изо всех сил стараясь не показать волнения, я достала пачки, просмотрела: не кукла ли. Вынула из каждой по две-три бумажки, проверила: вроде, не фальшивка. Пересчитывать не стала. Все-таки этот судья, он ведь не самоубийца! Ну а потом для виду поводила руками, побормотала себе под нос всякую белиберду, а сама тем временем свой конструкт легким усилием развеяла.
- Все, Сергей э-э-э… Афанасьевич. Можете спать спокойно.
Вообще-то, язык чесался использовать другое слово, но уж коли взялась изображать приличную даму, надо соответствовать. Я открыла дверь и, выходя из машины, прибавила:
- Надеюсь, мы с вами больше не увидимся.
Бельков, еще не пришедший в себя, ничего не ответил, только часто закивал, отчего его бульдожьи брылы забавно замотались вверх-вниз. Я улыбнулась, закрыла дверку и пошла к управлению. Я очень старалась выглядеть спокойно, даже равнодушно. Но убранный во внутренний карман куртки пакет вызывал желание петь, скакать, веселиться и вообще делать разные глупости. Я ведь до последней секунды не верила, что это случится. Да и сейчас поверила еще не до конца. Это же можно… столько всего можно сделать! Можно сделать ремонт в квартире, можно сделать в прихожей шкаф-купе, можно купить себе, наконец, ноутбук, можно… можно даже взять и поехать отдыхать на юг, на море! Никогда не была на море. А можно даже за границу махнуть. Э-эх! Но первое, что я сделаю, возьму одну красненькую бумажку и устрою нам с Марком пир. Куплю все те вкусняшки, на которые никогда не хватало денег. А когда дозреет юрист… тогда можно будет даже поискать того самого мастера парных кинжалов!
Я топала домой в прекрасном настроении. В сумке ждали своего часа всевозможные деликатесы, за пазухой грели душу тугие пачки денег… Я, конечно, посматривала по сторонам, да и «каменную кожу» не забыла на себя накинуть. Но все же момент, когда из тени ближайшего дома буквально материализовалась парочка в черных кожаных куртках и в масках, я пропустила. Судя по тому, как двигалась эта парочка, парни были бойцами не из последних. Засада. Во всех смыслах сразу.
Я оглянулась по сторонам, оценивая диспозицию. На улице было пустынно. Ни одного человека, кроме еще двоих парней в черном, неторопливо приближающихся со спины. И мне как-то совсем не хотелось выяснять, чье кун-фу сильнее. Это место я знала плоховато, но конфигурацию дворов примерно себе представляла. И потому не стала ждать, когда четверо в черном доберутся до меня, а сорвалась с места и со всех ног бросилась во двор ближайшего дома.
Посланная по мою душу четверка тоже не стала стоять, а кинулась следом. Кажется, один из них что-то успел сказать в рацию, но мне было не до того. Ноги бы унести. Один на один я, скорее всего, побила бы любого, но против четверых – нет, не возьмусь. Разве что…