И все же я никогда не чувствовала себя здесь как дома.
Были ли мы с Томасом когда-нибудь счастливы? Я позволяла себе верить, что мы были довольны, потому что я была глупа и ослеплена материальными благами. Но ничего из этого не было моим.
Единственное, что у меня было — это моя машина. Машина Карсона.
— Ты будешь скучать по этому месту? — спросила Джемма.
Я покачала головой.
— Ни минуты.
Я бы с радостью сама вычищала свои туалеты и подстригла траву, лишь бы иметь возможность чувствовать себя как дома.
Ребенком я убежала из дома, чтобы быть в безопасности. Убежала, чтобы не видеть, как мои родители разрушают сами себя. В итоге я отправилась на восток. Искала работу и приключения. А нашла Томаса, и на какое-то время он дал мне и то, и другое.
Теперь я убегала, чтобы обрести покой. Чтобы найти ту жизнь, которая была нужна мне глубоко в душе. Чтобы снова обрести себя.
В последние годы я потеряла себя. Когда я встретила Томаса, мне был двадцать один год. Ему было тридцать пять.
Мы поженились, когда мне было двадцать два, и он дал мне работу — я была его помощником. Томас управлял собственной компанией в Бостоне и сколотил состояние на корпоративных инвестициях, капиталовложениях и сделках с недвижимостью.
Работа у него была первой в моей жизни работой, где не платили минимальную зарплату. Я научилась пользоваться компьютером. Научилась анализировать электронные таблицы и создавать презентации. Сначала Томас учил меня правильно разговаривать по телефону. По сути, я училась хорошим манерам.
Он сгладил все мои шероховатости.
По большей части, я наслаждалась превращением в жену из культурного общества. Когда-то, я была ребенком, выросшим в трейлере, евшим плавленый сыр и спагетти прямо из банки, а сейчас я смотрела в зеркало и восхищалась своей блестящей версией. Я любила принимать душ каждый день. Мне нравилась моя дорогая косметика и ежемесячные визиты к парикмахеру.
По правде говоря, я бы продолжила жить такой жизнью, закрывая глаза на пустоту в своем сердце. Но были некоторые вещи, которые я отказывалась игнорировать.
Два года назад Томас нанял еще одну помощницу. Он не хотел увольнять меня, хотя я никогда не жаловалась на работу. Я сократила работу до трех дней в неделю, в то время как она работала пять.
У нас были разные задачи, но мы сидели друг напротив друга и во время работы дружески беседовали. Я обедала с Томасом в его кабинете. По понедельникам, средам и пятницам он трахал меня на своем столе.
По-видимому, вторник и четверг были ее днями.
Я наткнулась на них полгода назад, когда пришла в офис, чтобы сделать ему сюрприз на обед.
Этот прекрасный дом и все деньги на нашем счету не стоили боли разбитого сердца.
Я схватила свой чемодан и покатила его к двери. Джемма последовала за мной на улицу, ее каблуки стучали по цементному тротуару, пока мы шли к отдельно стоящему гаражу рядом с большим домом. Я обычно парковалась не в этом гараже. Мой «БМВ» стоял в том, в котором Томас парковал свой «Бимер» (прим. ред.: Бимер — это слово на сленге используется для обозначения немецкого автомобиля марки BMW, но также так могут называть любую другу крутую машину). Может быть, после моего отъезда он отдаст его помощнице.
Я не против. Моя машина была припаркована здесь, где садовник хранил свои инструменты.
Я набрала код, чтобы открыть большую дверь, и солнце осветило пространство, когда она поднялась. Я вошла и провела рукой по серому брезенту, которым был накрыт «Кадиллак» в течение двух лет.
Когда я сняла брезент, меня охватило волнение. Хром под ним блестел на солнце. Вишнево-красная краска была отполирована до зеркального блеска.
— Я все еще не могу поверить, что это та же самая машина. — Джемма улыбнулась, стоя у двери.
— Помнишь тот раз, когда мы сидели на заднем сиденье и выкурили целую пачку сигарет?
— Не напоминай. — Она поморщилась. — Я до сих пор не выношу запаха дыма. Кажется, меня всю ночь рвало.
— В шестнадцать лет мы думали, что мы такие крутые.
— Так оно и было.
Так оно и было. С годами мы стали мягче. Возможно, мы израсходовали все свои силы, чтобы выжить. Или, может быть, мы забыли, каким суровым может быть мир на самом деле.
— Хотела бы я быть здесь более жесткой. — Я постучала себя по сердцу.
Ее губы скривились.
— Ненавижу его за это.
— Я тоже. — Я с трудом сглотнула, не позволяя эмоциям захлестнуть меня. Томас вытащил из меня все, что мог. — Больше всего я злюсь на себя. Я должна была знать. Должна была увидеть его таким, каким он был на самом деле.
Верность не была обычной темой в моей жизни. Мне не были верны ни мои родители, ни незнакомцы, которые на протяжении многих лет появлялись и исчезали как временные друзья. Я ожидала этого и от своего мужа.
— К черту его.
— К черту его. — Джемма подошла с другой стороны, помогая мне снять брезент с кузова и сложить его в квадрат. Может быть, садовнику он пригодится для чего-нибудь.
Я открыла багажник машины, и в воздухе повеяло запахом металла и новой обивки. Я улыбнулась, оглядывая просторное помещение. Когда-то я укладывала в багажник много вещей. Тщательно раскладывала все свои вещи. Продукты — слева. Одежда и обувь — справа.
Я взяла свой чемодан, подкатила его и погрузила в багажник.
— Думаю, я прошла полный круг. Когда-то это был весь мой гардероб. Как и сейчас.
Джемма не рассмеялась.
— Пожалуйста, будь осторожна.
— Это всего лишь поездка, Джемма. — Я захлопнула багажник. — Со мной все будет в порядке.
Я подошла к водительскому месту, открыла дверь и скользнула на свое сиденье. Запах кожи прогнал затхлый воздух. На приборной панели не было ни пылинки, что странно, учитывая, как долго она не использовалась. Я провела пальцами по гладкому белому рулевому колесу.
«Кадиллак ДеВиль» 1964 года выпуска с откидным верхом. Моя гордость и радость.
Пассажирская дверца с хлопком открылась, и Джемма заняла свое место.
— Пахнет потрясающе, правда?
Она улыбнулась, закрывая дверцу.
— Намного лучше, чем, когда вы с Карсоном жили здесь.
— Кажется, что это было целую вечность назад.
— Так и есть. — Она провела рукой по белой коже сиденья — гладкой, как масло, и пахнущей деньгами.
Большими деньгами. Когда я заплатила за то, чтобы ее перевезли из Калифорнии в Бостон, эта машина была не более чем ржавым ломом. Но я все равно заплатила. Каждый цент, вложенный в эту машину, был центом, который я заработала сама.
Томас заставил меня подписать брачный контракт, когда мы поженились. Я была молода и глупа. И не оспорила ни одного условия. Что, черт возьми, я знала о контрактах и юридических документах?
Однако я многому научилась. И с этим мне помогла работа в его компании. Как бы я ни ненавидела то, как распался наш брак, Томас дал мне нечто бесценное.
Образование.
Он помог мне получить аттестат о среднем образовании. Затем устроил меня на работу. И, черт возьми, я работала не покладая рук. Будучи его помощницей, я не бегала за кофе и не забирала вещи из химчистки. Я вычитывала контракты. Составляла финансовые прогнозы. Готовила презентации для заинтересованных сторон и общалась с потенциальными инвесторами, с лучшими из них.
Томас подкидывал мне идеи и проекты. Я добавляла полироли.
Точно так же, как я сделала с этой машиной.
Я вставила ключ в замок зажигания и повернула, закрыв глаза, когда «Кадиллак» с грохотом ожил. На моем лице расплылась улыбка.
Этот восхитительный звук был моей свободой.
Я взглянула на Джемму как раз вовремя, чтобы заметить, как она украдкой вытирает глаза.
— Никаких слез, — сказала я. — Это не прощание.