— Рада слышать. Так вы позвоните мне?
Я кивнул, затем полез в карман джинсов за маленьким черным телефоном-раскладушкой.
— Вот.
Она посмотрела на него.
— Что это?
— Дешевый телефон из «Уолмарта».
Ее глаза встретились с моими, и, когда на них упал верхний свет, в центре их сверкнули карамельные искорки. Красивые, как и все остальное в этой загадочной женщине.
— Вот. — Я протянул ей телефон.
Она не взяла его.
— Вы купили мне телефон?
— Купил.
— Почему?
Потому что прошлой ночью ворочался с боку на бок, думая о ней, стоящей на обочине шоссе, одной.
— Вы женщина, путешествующая одна. У вас должен быть телефон.
— Спасибо, но нет, спасибо.
Я подошел ближе.
— Не хочу, чтобы однажды вечером в новостях показали сюжет о том, как великолепная женщина, чью машину я помогал чинить, была изувечена каким-то маньяком на стоянке для отдыха за пределами Калифорнии.
Ее щеки вспыхнули.
— Великолепная?
— У вас есть зеркало, Лондин. — Конечно, она уловила то единственное слово, которое я не хотел произносить. Но оно вырвалось наружу, и я признаю свою ошибку. Хоть это и была чистая правда.
Она покраснела, в уголках ее губ заиграла улыбка, когда она уставилась на телефон.
— Вы меня даже не знаете. Почему вас это волнует?
— Я такой человек, так что окажите мне услугу. Окажите мне услугу и возьмите телефон. Мой номер есть в сообщениях.
Она взяла его у меня из рук, открыла и тут же закрыла.
— Три дня?
— Может, четыре. А потом вы отправитесь своей дорогой.
И я всегда буду задаваться вопросом, что случилось с женщиной с нефритово-зелеными глазами и волосами цвета осеннего пшеничного поля. Добралась ли она до Калифорнии? Вернулась ли в Бостон?
Может быть, лет через пять я наберу номер этого телефона, просто чтобы узнать, где остановилась Лондин.
Может быть, она даже ответит.
Глава 4
Лондин
Саммерс, Западная Вирджиния.
Этот маленький городок удивил меня. Проснувшись этим утром, я ожидала, что буду чувствовать беспокойство и, что мне будет натерпеться уехать. Мое путешествие в Калифорнию только начиналось, и то, что я оказалась в затруднительном положении, должно было вызвать у меня нервозность. Напротив, я наслаждалась жизнью.
В этом месте было что-то особенное. Что-то отличное от всего, что я посещала или где жила раньше. Может быть, очарование? Обыденность? Я не могла подобрать слов, но, каким бы ни было это чувство, оно окутало меня, как теплое одеяло. И все же, возможно, дело было просто во влажности.
Когда я шла по тихой дороге, на душе у меня было спокойно. Я не паниковала и не беспокоилась о ремонте своей машины. Я доверила Бруксу привести «Кадиллак» в порядок — еще один сюрприз, учитывая, что я только что познакомилась с этим человеком.
Мои шаги были легкими и медленными, пока я прогуливалась, мое внимание было приковано к высоким деревьям. В этом городе было больше деревьев, чем где-либо еще, где я бывала. На всех лужайках, мимо которых я проходила, было не меньше двух, затеняющих зеленую траву. Их кроны создавали своеобразный уголок в мире, высокие ветви сверкали, когда солнечный свет пробивался сквозь листья и освещал пыльцу, падающую на землю.
Было легко подумать, что остальной мир не существует в этом коконе. Сегодня утром, во время своих исследований, я наткнулась на длинную жилую улицу. Она была прямой, как стрела, и деревья нависали над кварталами. Это было все равно что заглянуть в гардероб и обнаружить Нарнию — только без ледяной королевы. Не было спущенной шины. Не было бывшего мужа или беременной любовницы. Из всех мест в мире, где можно застрять, Саммерс теперь был первым в моем списке.
— Доброе утро. — Мужчина на крыльце поднял руку.
— Доброе утро. — Я улыбнулась, воспроизводя его слова с аппалачским акцентом.
Я не слышала его до приезда в Саммерс, и даже здесь мало кто с ним говорил. Интонации отличались от южного протяжного выговора. Те, кто говорил с акцентом, казалось, едва шевелили губами, когда разговаривали.
Мужчина с газетой в руке кивнул мне из своего кресла-качалки на крыльце, когда я проходила мимо. Он выглядел так, будто ему здесь было уютно, как будто он мог просидеть здесь весь день. Или, может быть, он скоро зайдет внутрь, к кондиционеру. Было раннее утро, и жара начинала усиливаться. В сочетании с влажностью это было все равно, что дышать воздухом из парилки. К тому времени, как я лягу спать, я, скорее всего, превращусь в липкое месиво.
Почему меня это не беспокоит? Еще один вопрос. Мне нравился свежий воздух. Моя кожа стала мягкой, а легкие увлажненными. В Бостоне бывали дни, когда лето выдавалось жарким и душным. Я приходила домой с работы и ныряла в душ, чтобы смыть с себя грязь и пот. Этот воздух, хотя и был тяжелым, имел сладкий и землистый запах цветущих цветов и древесной коры. Аромат природы, не испорченный выхлопными газами и городскими отходами.
Шлепая шлепанцами по бетонному тротуару, я брела мимо желтых, белых и зеленых домов. Все дома в квартале были разного цвета. У каждого был свой характер и замысловатые детали, которые отличали его от соседнего. Один владелец украсил свой газон садовыми гномами. Другой выкрасил входную дверь в ярко-бирюзовый цвет.
Это была самая медленная прогулка за последние годы, потому что я впитывала все это в себя.
Может быть, когда-нибудь я вернусь и посмотрю, осталась ли эта улица прежней. Я бы посетила это место осенью, чтобы полюбоваться, как листья меняют цвет с зеленого на красный, оранжевый и желтый. Может быть, я увижу, будет ли Брукс Коэн таким же красивым, как сейчас.
Но мне не нужно было возвращаться в Саммерс, чтобы удовлетворить это любопытство. Брукс был из тех мужчин, которые с возрастом становятся только красивее. Я предположила, что ему было чуть за тридцать. У него было крепкое тело, и даже если оно немного смягчится, он все равно будет вызывать слюни. С несколькими седыми прядями в светлых волосах он будет неотразим.
Мне всегда нравились мужчины постарше.
Психоаналитик, вероятно, списал бы это на проблемы с отцом. Я думаю, это потому, что я быстро — слишком быстро — повзрослела. Мужчины моего возраста всегда казались мне отстающими.
Брукс был уверен в своей зрелости. Он не притворялся. Он был просто… самим собой. Казалось, он не зависел ни от профессии, ни от одежды. В простой белой футболке и поношенных джинсах он притягивал к себе.
Тонкая хлопковая футболка липла к Бруксу, когда он спас меня на обочине дороги. Она липла к его крепким рукам и рельефной груди, когда он обходил «Кадиллак». Мускулы на его спине были так хорошо очерчены, что я с трудом поборола желание провести кончиками пальцев по его плечам, просто чтобы почувствовать их изгибы под своей кожей.
Дрожь пробежала по моей спине.
Он был воплощением моей фантазии.
Я не часто позволяла себе предаваться фантазиям. Надежда была тем, что я держала на расстоянии. Разочарование, с другой стороны, было моим близким спутником.
С Бруксом я дала волю фантазии. Я была в Саммерсе, и у меня было недостаточно времени, чтобы разрушить иллюзию в его сильных, крепких руках.
Боже, я хотела, чтобы эти руки были на мне. Мое естество сжалось, а соски затвердели под лифчиком. Был ли он женат? Я не видела кольца, но, возможно, он его не носил. Была ли у него девушка?
Мне казалось неправильным испытывать вожделение к мужчине другой женщины, поэтому в моих фантазиях он был одинок до тех пор, пока разочарование не поднимет свою злую голову и не подавит и эту фантазию.
Брукс занимал мои мысли всю ночь напролет. Его футболка была предметом моих мечтаний, когда так натягивалась на его липкое тело. Я спала, зажав подушку между ног, просто чтобы немного потереться о нее и унять боль.