— Странно, мне казалось, что Будескайск был облицован белым мрамором.
— Мне тоже, — поддержала ее Майли. — В детстве тут все было совсем не так. Замок действительно был белоснежным, а в закатных лучах, вот как сейчас, отливал нежным розовым цветом. Вдоль дороги рос лес, в котором любил охотиться мой отец. Он часто брал нас с мамой с собой, и в полуденный зной мы обедали на уединенных тенистых полянах, где журчали ручьи и пели птицы. Нам было так хорошо вместе, а потом… потом мама умерла.
Майли замолчала, грустно глядя на потемневшие стены замка.
— Смотрите, качели! — попыталась отвлечь всех от мрачных мыслей Дугава.
На берегу крохотного прудика действительно стояли полуразрушенные качели и обветшалая беседка. Краска совсем облупилась, опорные столбы прогнили, прохудилась крыша.
— Папа велел построить их специально для меня. Я их так любила. Сбегала в детстве ото всех, чтобы покачаться, когда дул южный ветер. Меня долго искали, пока папа не находил меня здесь. Но он не ругался… он никогда не ругался.
Майли опустила голову. Герда выразительно посмотрела на Финиста.
— Ничего, это пройдет… со временем, — невпопад ответил он. Герда закатила глаза — лучше бы вообще молчал.
До замка ехали молча. Разводной мост через ров оказался поднят. Пришлось долго ждать, пока караульщики соизволят обратить внимание на кучку оборванных бродяг, собравшихся возле замка. Как же долго они потом оправдывались перед своей новой хозяйкой. Говорили, что уже не чаяли увидеть ее живой — в окрестных лесах столько разбойников развелось! Но Майли не слишком прислушивалась к пустым оправданиям, все больше поглядывала на Финиста. С трудом удалось уговорить его отужинать в замке, помыться и переночевать в теплой постели. Но Финист сразу предупредил, что останется лишь до утра. С рассветом они уедут догонять несуществующий обоз.
Насчет теплой постели Майли, конечно, погорячилась. Замок был настолько холодным, что, казалось, камины не топили целую вечность. Дворецкий, оправдываясь, что граф в последние годы мало заботился о хозяйстве и не заготавливал дров на зиму, спешно послал за истопниками. А пока предложил гостям скромный ужин из чечевицы, перепелиных яиц и полендвицы. На стол поставили начищенную медную саклу с горячим сбитнем — все, чем был богат Будескайск.
Горячая еда всем подняла настроение, хмурился один Финист. От снующих вокруг слуг ему стало неловко. Герда тоже не привыкла к такому обращению, но старалась держаться. К тому же ее вдруг начало беспокоить странное, почти навязчивое чувство тревоги. Словно чей-то невидимый взгляд прожигал спину. Когда стало совсем невыносимо, Герда тихонько поднялась из-за стола и хотела незаметно уйти, но вдруг ощутила сильный толчок. Она неловко оступилась и, цепляясь руками за стол, свернула с него саклу. Парной напиток золотистой лужей потек по полу. Ребята дружно подняли ноги, чтобы не замочить обувь.
— Ну вот, а мы даже попробовать не успели! — всплеснула руками Майли.
— Аккуратней надо быть, — проворчал Ждан. Ему больше всех хотелось отведать старинного напитка, приготовленного по особому Будескайскому рецепту.
— Я не специально. Меня кто-то толкнул, — попыталась оправдаться Герда, схватила тряпку, валявшуюся в темном пыльном углу комнаты, и принялась суматошно вытирать лужу.
— Что ты делаешь?! Это фамильный гобелен! — закричала Майли.
Герда развернула тряпку и пригляделась к ней внимательней. На выцветшей ткани едва заметно проступали очертания ворона с кольцом в клюве.
— Фамильный? — скептически переспросила она. — Твой отец ведь этот замок у колдунов отбил. За это ему пожаловали титул графа и фамильный герб. А это Слеповран — герб Гедокшимска, предыдущих владельцев.
— Неправда, это наш гобелен и наш герб. Папа рассказывал, что выбрал именно его, потому что во время битвы с могучим колдуном ворон помог ему победить — сел на шлем неприятеля и долбил его клювом, отвлекая внимание от папы.
— Правильно, такое было, но сделал это не твой отец, а Валлериус-Корвин, основатель рода Гедокшимска, лет эдак триста назад. А этому гобелену больше века — взгляни, как нить выцвела.
— Она выцвела, потому что ты его испортила, неумеха неуклюжая!
— Меня толкнули!
— Не ври, здесь никого не было, кто мог тебя толкнуть.
— То, что ты никого не видела, не значит, что здесь никого не было. Это вполне могло быть привидение.
— Умоляю, только не это снова, — вмешался Ждан. — Пусть хоть привидения останутся персонажами детских сказок. Финист, скажи ей.