— Сегодня вы будете моими гостями на пиршестве смерти. Глядите, ночь мертвецов вот-вот наступит, — продолжал пафосно вещать Петрас.
Пленники подняли глаза. В отверстии на потолке показался краешек луны. Некромант раздвинул канделябры и прошел вперед к горе из человеческих черепов. Вначале она показалась стихийным нагромождением, но, приглядевшись, Герда поняла, что это алтарь — высокий стол, длинной в человеческий рост. К нему была прикована девушка, странно похожая на огромную черную розу на длинном белом стебле. Сорочка прилипла к мокрому от пота телу. Черные кудри разметались по алтарю, приняв форму бутона. Не сдержав любопытства, Герда подались вперед и обмерла от ужаса. Жертвой оказалась Майли. Ее глаза были плотно закрыты, а губы едва заметно подрагивали во сне. Петрас мягко коснулся ее плеча. Глаза девушки резко распахнулись.
— Отец? — едва слышно позвала она хриплым ото сна голосом.
— Отец?! — эхом повторили Герда, Дугава и Ждан, ошалело переводя взгляды с Петраса на Майли и обратно. Герда никак не могла поверить, что это правда. Только Финист молча смотрел на некроманта с дочкой с печальной улыбкой на устах.
— Да, я ее отец, Петрас Кшимска, хозяин Будескайска, глава Стражей Кундии, истинный медиум.
— Но… почему Защитники Паствы оставили вас в живых? — удивилась Герда.
— Да потому, что он продал им своих товарищей, так, последний из Гедокшимска? — с ожесточенностью и презрением ответил Финист за него.
Некромант недовольно скривился:
— Тогда нельзя было иначе. Я думал, что поступаю правильно, я не знал… не понимал, чем это может обернуться, но теперь я все исправлю. Теперь у меня хватит сил, чтобы стереть единоверческую заразу с лица Мидгарда.
— Отец, что ты такое говоришь? — признание Петраса стало для Майли такой же неожиданностью, как для остальных известие, что он ее отец. — Мне сказали, что ты умер, что я должна покинуть монастырь, чтобы сохранить наши земли и отдать дочерний долг.
— Дорогая моя Майли, я умер задолго до твоего рождения, в тот день, когда пожал руку Голубым Капюшонам и согласился на их коварный план. А долг ты мне свой отдашь совсем скоро, я тебе это обещаю.
Герда мелко задрожала. Неужели он собрался принести в жертву собственную дочь, свою плоть и кровь? Это немыслимо! Он больше не Страж, он просто сумасшедший. Эта мысль помогла ей смириться. А вот Майли, похоже, этого еще не поняла и продолжала взывать к его разуму:
— Но как же все, чему ты меня учил? Как же мама? Она ведь тоже верила в Единого. Ты так любил ее, любил нас, заботился, я же помню.
— Заботился… — голос Петраса дрогнул. Лунный свет упал на его лицо, и стало заметно, как на его лбу между глаз залегла глубокая морщинка. Ему понадобилось время, чтобы собраться с мыслями и говорить дальше. — Я жил только ради этой ночи, дорогая. Ты моя маленькая черная роза, которую я, как рачительный садовник, пестовал все эти годы. Но чтобы заручиться поддержкой армии мертвецов, я должен принести жертву. Мне очень жаль, но ей можешь стать только ты.
Майли испуганно выдохнула и отчаянно дернула руками, чтобы освободиться, но веревки держали слишком крепко. Петрас печально улыбнулся и достал из-за пазухи острый кинжал.
— Не-е-ет, — закричала Майли. Глаза ее в этот момент стали такими же сумасшедшими, как у отца. — Остановись, они все просят, чтобы ты остановился. Ты мучаешь их. Ты мучаешь маму, она хочет, чтобы ты отпустил их. Здесь им невыносимо больно.
— Я не могу. Прости, я должен это сделать, должен исправить свою ошибку и спасти Мидгард от врага. Час возрождения близок. Если я остановлюсь, то страдать будут все: и мертвые, и живые. И то, что они испытывают сейчас, не сравнится с теми муками, которые им предстоят, если я потерплю неудачу.
Петрас снова погрузился в транс и принялся нараспев читать какие-то стихи, перемежая их непонятными словами на языке мертвых.
Герда поникла. Хотелось плакать и жалеть себя. Даже стоны Майли и мертвые тела вокруг перестали ее волновать.
— Только не реви, я сейчас тебя развяжу, — прошептал над самым ухом голос, который Герда уже не чаяла услышать. Возникший невесть откуда кот принялся грызть веревки, которые связывали ее руки.
— Отсюда все равно не убежишь. Привидения не выпустят, — грустно вздохнула она, хотя на душе стало чуть теплее. — Финист даже обернуться не может.
Кот покосился на их предводителя и заметно скривился. Тот словно находился в каком-то ступоре, никого вокруг не замечая.
— Все он сможет, как только слюни перестанет пускать, — зашипел кот, окончательно разорвав путы на руках Герды. — Развязывай остальных, а птичьего болвана предоставь мне.