Как прежде нельзя, невозможно. Столько времени мы мучаем друг друга. Я больше не могу. Не хочу. Не выдержу.
— Не знаю, — наконец, отвечает.
Я вздрагиваю. Криво усмехаюсь.
Его ответ — ножом по сердцу. В нем нет нужной мне определенности. Он как злая насмешка.
— Отпусти, — твердо, резко.
Он смотрит еще несколько минут и убирает руки, делает пару шагов назад, давая мне пространство.
Так просто. Словно он, наконец, слышит меня. Ведь обычно он игнорирует мое сопротивление и просьбы остановиться. А может быть, я другая сейчас и говорю совсем по-другому — с какой-то внутренней уверенностью и силой, которую не чувствовала в себе раньше. Теперь я точно знаю, что мое “нет” — это действительно “нет”, внутренне ощущаю собственную твердость и непреклонность.
Я хочу разорвать этот замкнутый круг, разрушить. Больше не могу, не хочу. Пускай будет точка. Пускай. И эта точка меня выпотрошит, уничтожит. Но я справлюсь. Ни сегодня, ни завтра, но справлюсь. И даже это будет лучше постоянной, глупой надежды и тупой, непрекращающейся боли внутри.
Моя жизнь — пепелище. Из-за него, благодаря нему. Я поддалась, сдалась. Сама виновата. Но все же. Зато Старцев, кажется, не считал, что что-то сделал не так. Ах, да, его кредо по жизни — делаю, что хочу.
Задержала последний долгий взгляд на человеке, который был центром моей Вселенной так долго и безнадежно. Когда-нибудь я смогу вспоминать его, нас без боли, но не сейчас, не сегодня.
Уходила я медленно, будто все еще надеясь, что он окликнет, остановит. Передумает и изменит свое “не знаю” на что-то другое. Ведь я готова была принять лишь один ответ. С каждым движением тупая боль в груди увеличивается, но я упрямо делаю шаг за шагом, стараясь не думать, не провалиться в океан ада, который разверзся внутри, как только я поняла, что единственный правильный поступок — идти дальше. Без него.
“Тимур Старцев, дорога без тебя будет сложной, но скоро станет легче. Только в этот раз быть без тебя — мое решение”.
И с этой мыслью я вышла из здания отеля. А он так и не догнал.
Наверное, это не просто мое решение, а наше, обоюдное. Идти дальше по отдельности.
Глава 23. Тимур
“Я внизу”.
Уже десять минут пялюсь в экран, но сообщение все ещё не прочитано.
В итоге набираю ее номер телефона, но слышу лишь пустое «Абонент вне зоне действия сети». Хмурюсь. Где она?
Тарабаню по рулю пальцами. Я под ее окнами, в них горит свет. Подниматься самому почему-то не хочется, но вариантов не остается.
Когда нажимаю на дверной звонок, проигрываю образ Саши в голове. Сейчас восемь вечера, наверное, она в домашней одежде. Тонкий топик, короткие шорты. По крайне мере, так она любила ходить раньше, когда мы много времени проводили в моей квартире. Ее глаза наверняка широко раскроются от удивления, и я утону в их зелени.
Но когда дверь наконец открывается, я вижу лишь подругу Саши. Она с прищуром разглядывает меня, и я почему-то уверен, что узнала.
— Где Саша?
Она усмехается, складывает руки на груди, надменно меня оглядывает. Копна рыжих, вьющихся волос и воинственный настрой создают яркий образ.
— А тебе какое дело?
— Где Саша? — повторяю упрямо.
Не люблю лишние разговоры. Ненавижу отвечать на вопросы, особенно тупые.
— Уехала.
— Когда вернется?
Она смотрит на меня, молчит, будто не знает, что сказать.
— Может быть, никогда. Ты ведь постарался.
Ответ мне не нравится, но демонстрировать этого не собираюсь.
— Где она?
— Уехала, Старцев. К мужу.
Руки непроизвольно сжимаются. Этот ответ мне не нравится еще больше.
— Давно? — голос начинает немного хрипеть, будто кто-то наступил мне на горло.
— Неделю назад. Ты бы еще через месяц заявился.
Повисает тяжелая пауза.
— Ты так спокойно рассказала, где она, — внимательно смотрю на нее, пытаюсь понять ее мотивы.
Она заминается, но потом выпрямляет спину, вскидывает подбородок.
— Потому что знаю, что ты, конечно, мудак, но отпустишь ее. Чтобы она была счастлива. Без тебя.
Я мрачно усмехаюсь.
— Я не привык отпускать то, что считаю своим.
— Правда? Не похоже. Иначе бы ты не дал ей поверить в то, что между вами все кончено.
Резко поддаюсь вперед, хватая ее за подбородок до боли, сверлю тяжелым взглядом.
— Не твоего ума дела, — зло выдыхаю.
— Не надо было влезать в ее отношения с мужем, если ты не планировал серьезно, по-настоящему и надолго, — упрямо говорит.
Я ее не пугаю, хотя обычно людям некомфортно находиться рядом, если я злюсь. Я могу даже не повышать голос, но им хочется вжать голову в плечи и исчезнуть.
Ругаться с этой рыжей девицей я не планирую. Поэтому отпускаю ее, усмехаюсь, разворачиваюсь и иду к лифту.
— Пожалуйста, — громко говорит она вслед, когда двери кабины уже практически закрыты.
Значит, вот как Саша решила? Что между нами все кончено?
“— Как ты думаешь… мы сможем быть с тобой вместе? Как нормальные люди.
— Не знаю”.
Конечно, мы не могли быть вместе как нормальные люди, ведь мы с ней оба явно ненормальные, свихнувшиеся друг на друге сумасшедшие. Но видимо, ей нужны были гарантии, обещания. Но я ведь дал их на Мальдивах и что в итоге? До сих пор не мог поверить, что она связалась со Смоляновым и так меня подставила. Злился безумно. Даже не из-за того, что она отомстила, ударила по мне и моему бизнесу, а потому что сделала это вместе со Смоляновым.
Смотрела мне в глаза на Мальдивах, трахалась, кричала подо мной и делала это все только, чтобы отвлечь. Даже утопила мой телефон специально, чтобы я был без связи. Можно ли так притворяться, как это делала она? Когда смотрела на меня своими зелеными глазами так, будто никого нет в этом мире важнее для нее? А может, она еще и трахалась со Смоляновым? Эту мысль я вынести не мог. Да, они ночевали в одной комнате, но я, черт возьми, был уверен, что между ними ничего не было. Не могу объяснить, откуда взялась эта уверенность. А может быть, я лишь хотел, чтобы все было именно так, поэтому убеждал себя.
Итак, она уехала к мужу. Решила вернуться к нему? Гневно усмехаюсь после этой мысли.
Я так дьявольски злился. Не мог на нее смотреть, слышать, хотелось разорвать ее на части, но я не готов был ее отпускать. Она отравила меня, давно и основательно. А я уже и перестал бороться с этим адским чувством.
Стоило мне лишь раз ответить на ее гребаный вопрос не так, как она хотела, и Саша решила — это все, конец. Собрала вещи и исчезла. Что за чертовщина?
Как много я за ней бегал? Постоянно искал встречи, не мог не коснуться, когда она была рядом. Находил ее в толпе, приезжал, подстраивал обстоятельства так, чтобы мы оказались в одном месте в одно время. Как много чертовых раз я делал гребаный шаг на встречу! А она будто не замечала, не видела, как влияет на меня. Я словно сошедший с ума по сучке пес, вечно бродил рядом, охраняя ее от всех вокруг.
Никогда не был ревнивым. Мне было посрать, с кем трахается моя жена. Я был даже рад, что есть кто-то ещё, и она меньше ест мне мозг. С Сашей становился свихнувшимся собственником. Хотел, чтобы она была всегда рядом, на расстоянии вытянутой руки. Обожал все в ней — запах, голос, цвет глаз. Больше всего обожал то, как она смотрит на меня. Никто и никогда не смотрел так. Я тонул в гребаной зелени ее взгляда, становился, как пластилин, готов был сделать что угодно, лишь бы меня никогда не покидали эти глаза. Идиот.
Она меня подставила и даже, сучка, не извинилась. Зато умудрилась обидеться и умотала обратно к мужу.
Но я не собирался ее отпускать. Никогда. Я ведь предупреждал ее, что без нее подохну, а она, черт возьми, не поверила.
Уголовное дело было в полном разгаре, поэтому я подписал подписку о невыезде из города. Мне грозило от двух до семи лет лишения свободы, если все пойдет совсем по пессимистичному сценарию.