Конечно, я, мать твою, злился. Не знаю, осознавала ли до конца Саша, что натворила. А натворила она много. Слишком много.
Смолянов слил тот компромат, что хранил его отец на меня. Сам подстроил все так, что приказал не тревожить Аркадия, пока тот продолжал праздновать свой день рождения. Ведь его отец мог вовремя вмешаться, чтобы ситуация не стала настоящей катастрофой, но стараниями Смолянова, этого не произошло. А чтобы наверняка мне никто не смог помочь, он отправил мою жену на шопинг в Милан. Элиона, при всей своей стервозности, сразу бы поняла, что дело пахнет жареным и достала бы своего празднующего отца из-под земли.
А я был на Мальдивах. Наверное, окажись я вовремя в Москве, или будучи способен хотя бы ответить на звонок, все могло обойтись малой кровью. Или если бы Аркадий Смолянов был в городе, все можно было быстро уладить. Успеть до того, пока все это перерастет в грандиозный скандал, от которого уже так легко не отмыться. Еще и эти фотографии с Мальдив, где мы с Сашей, окончательно разозлили Смолянова-старшего. И он решил мне не помогать вовсе. Зачем ему зять, который не может удержать член в штанах и так подставляет честь дочери. И самое главное, делает это публично. Ни для кого не было секретом, что я трахаюсь направо и налево с первых дней брака, но пока это не становилось достоянием общественности, Аркадия Смолянова сей файт не волновал.
Теперь на мне весит уголовное дело, счета заблокированы, Смолянов-старший прекратил со мной любимые контакты. Откровенно говоря, я в абсолютной заднице. И для полноты картины — Саша умотала в Питер, к мужу, а я даже не могу за ней поехать.
Я резко, с яростью удалил по рулю и отправился домой, к мини-бару. Трахать никого, кроме Саши не хотелось. Уже давно не хотелось. Только с ней это всегда было так остро, ярко, до звезд в гребаных глазах. И даже не это важно. С ней секс не был пустым, как с другими. Сложно объяснить, как такое возможно. Но с ней после хотелось остаться рядом, с ней секс — это близость, а не только физиология. Тупо, но вот так вот меня закрутило.
Около входа в квартиру меня встречает Элиона. Красное платье, алые губы. Наверное, это красиво. По крайне мере, она точно считает, что красиво. И да, моя жена внешне была очень симпатичной. Но все это — глубокое декольте, хищный взгляд, острый язычок, облизывающий губы — слишком пошло. Она пыталась привлечь мое внимание. Всегда. Говорила, что любит. Ее любовь, видимо, такая же больная, как моя к Саше. И такая же непрекращающаяся вне зависимости от обстоятельств. Столько я всего наворотил, что любая другая уже прокляла бы меня и сбежала, но не Элиона.
Открываю дверь, пропускаю ее. Скандалить на лестничной площадке хочется меньше всего.
Элиона довольно улыбается и цокает на высоких каблуках внутрь квартиры. Садится на край дивана, где я недавно трахал Сашу. Картинки так ярко всплывают в голове, что на секунду пересыхает горло. Тот секс был злым, грубым. Хотелось наказать, подчинить. Чтобы ей было, возможно, даже неприятно. Потому что мне было, пиздец, как тошно сидеть в СИЗО два дня. Но в итоге от злого выброса эмоций кайфанули оба.
— Ты же хочешь, чтобы мой отец тебе помог? — начинает Элиона.
Смотрю на нее, ожидая продолжения. Уже предчувствую, что сейчас в ход пойдут шантаж и манипуляции. В целом, это предсказуемое развитие событий. Моя жена своего не упустит.
— Тебе стоит только хорошенько… меня попросить, — облизывает призывно губы.
— То есть трахнуть? — усмехаюсь в ответ.
Она морщится, но тут же возвращает на лицо привлекательный оскал.
— Мне придется очень постараться, чтобы уговорить папу. Ты же не думаешь, что я буду делать это просто так?
— Почему просто так? — подхожу к бару, наливаю виски. — Ты моя жена.
— Что-то не вспоминал ты о жене, пока трахал ту шлюху на Мальдивах, — резко взвизгивает она.
— Во-первых, не шлюху, — ровно и спокойно чеканю. — Во-вторых, тебя это не касается.
Она хватает ртом воздух, кажется, пораженная моей наглостью. Пора бы и привыкнуть.
— Я не буду за тебя просить, — наконец, зло огрызается в ответ. — Сядешь в тюрьму. Хоть там с тебя собьют всю спесь, — практически выплевывает.
Сейчас она уже не выглядит развратной соблазнительницей. Скорее, злой кошкой.
— А я все равно не буду тебя трахать, — с усмешкой говорю, делаю глоток виски.
Она смотрит на меня несколько минут, уязвленная, злая.
— Лучше тюрьма, чем секс со мной?
— Правильно, дорогая, — салютирую ей бокалом.
Когда Элиона уходит, зло фыркая напоследок и посылая килограмм проклятий, я уже настолько устал, что просто наливаю еще один бокал виски и падаю на диван.
Конечно, тряхнуть Элиону было бы самым верным решением. Я был уверен, что ее отец может решить мои проблемы. Хотя все уже так закрутилось и усложнилось, что, наверное, разрулить ситуацию не так просто даже Смолянову-старшему. Но не смог бы я трахнуть никого. Кроме одной единственной девушки. Которая заварила всю эту чертову кашу и уехала в Питер, к мужу. Может, она с ним там сейчас трахается, хвастается, как отомстила? От этой мысли внутренности скручивает жгутом.
Проклятые мы с ней, что ли? Сколько раз пытались, и каждый раз какая-то фигня.
Там, на Мальдивах, я правда решил, что это все — рубеж, черта. Мы вместе. Наконец-то. Между нами много “но”, да и посрать. Нам так хорошо вдвоем, так какая разница. Прошло столько лет, а нас все еще торкает, закручивает, это ведь что-то да значит, правда? Но жизнь — шутница, в очередной раз развела нас по разные стороны.
Что теперь делать, я ума не мог приложить. Должен был, поджав хвост, идти трахать свою жену, хорошенько, чтобы она была всем довольна, а потом умолять ее отца о помощи. Но устал. Заебался. Столько лет быть на чьем-то поводке.
Мне грозил реальный срок, и именно сейчас я решил, что с меня хватит. Да уж, самое время, конечно, для подобных психов и категоричных решений. Смешно, даже тупо, что сказать. Но внутри так паршиво и тошно, что сил нет уже играть какие-то комедии или придумывать разные комбинации, лишь бы выбраться из всего этого дерьма. Потону… да и посрать. Зато хоть, наконец, вздохну свободно.
Моя жизнь рушится на глазах, а единственное, о чем я могу думать — как бы поехать в Питер к зачинщице всех моих несчастий. Посмотреть в зеленые глаза, убедиться, что она не думает вновь о том, чтобы сойтись с мужем. Напомнить ей, что я, черт возьми, без нее просто подыхаю…
Глава 24. Так не должно быть
Я смотрю задумчиво в пространство. Тихий всхлип рядом вырывает меня из моих мыслей. Поворачиваю голову, разглядывая сгорбленный профиль женщины.
— Тамара Валентиновна, все будет хорошо, — тихо шепчу и касаюсь ее плеча.
Говорить громко не хочется. Смотрю в сторону больничной кровати, и сердце сжимается от вида бледного, осунувшегося Дениса.
Инсульт. Так сказал врач.
Мне позвонила Тамара Валентиновна, мать Дениса. Срывающимся, глухим голосом попросила приехать, и я примчалась первым же рейсом. Полетела на самолете, дорога на котором в отличие от поезда занимала всего лишь час. Я предпочитала, конечно, Сапсан, но в этот раз важна была скорость, а не комфорт. Просто невыносимо было сидеть на месте и перебирать разные сценарии в голове, мне хотелось как можно быстрее оказаться рядом.
Как выяснилось, Денис ничего не рассказал своей матери о нашем расставании. Она думала, что между нами все хорошо. Я не стала ее переубеждать — растерянное, испуганное лицо говорило больше слов.
Веры нигде не было видно, спросить о ней не у кого. А Денис без сознания уже три дня. Кома после инсульта — один из худших возможных сценариев.
— Ничего нельзя предсказать. Будем надеяться на лучшее, — упрямо повторял врач, когда мы с Тамарой Валентиновной просили хоть каких-то прогнозов и ясности.
Несколько дней мы не покидали стен больницы. Мама Дениса отказывалась отходить от кровати, на нее не действовали ни уговоры, ни угрозы, а я не могла оставить ее одну. Эта женщина, всегда энергичная и улыбчивая, сейчас выглядела такой уставшей и постаревший, что я по-настоящему переживала за ее здоровье.