Эркин достал бумажник. Барьер был достаточно широк, чтобы разложить на нём купюры и монеты.
– И у меня в сумочке, в кошельке. Ага, спасибо.
Эркин высыпал к своим деньгам мелочь из кошелька Жени. Ещё раньше, в первом лагере, Женя настояла, что все основные деньги будут у него, а себе тогда оставила немного, сказала: «на текущие расходы». Эркин расправил смятые кредитки, сложил их и монеты стопками и ещё раз пересчитал.
– Сколько? Надо вписать.
– Две тысячи триста семьдесят пять, и ещё мелочи на две кредитки ровно.
– Всего две тысячи триста семьдесят семь, – шёпотом сказала Женя, заполняя графу, и продолжила: – Золото в изделиях… нет, камни драгоценные… нет, оружие…
– У меня нож, – сказал Эркин.
– Покажи, – с равнодушным спокойствием потребовал офицер.
Он стоял рядом с ними, но по ту сторону барьера, ожидая, пока Женя закончит возиться с бланками. Искоса быстро поглядев на нож Эркина, качнул головой.
– Это можно не вносить. Огнестрельное оружие есть? Нет? Заполнили?
Он взял заполненные Женей бланки, быстро их просмотрел, передал девушкам.
– Пройдите налево на досмотр с вещами.
Эркин ловко подхватил оба мешка, тюк и ящик, оставив Жене узел. Налево? Да, вон дверь.
Длинная комната с длинным столом и офицер в форме, похожей на военную, но другого цвета. Жестом он показал Эркину, чтобы тот положил вещи на стол. Вошли ещё трое в такой же форме. По человеку на каждый узел или мешок – сообразил Эркин. Неожиданно ловко и быстро они пересмотрели их вещи. Все узлы и пряжки, словно сами собой, развязывались и расстёгивались. И вот уже всё опять в прежнем порядке.
– Проходите сюда.
И только тут Эркин ощутил, что ему нечем дышать, и перевёл дыхание. Ладонь Жени на его запястье. Узел, тюк, ящик, два мешка, ручонка Алисы, вцепившаяся в край его куртки. Следующая комната. Снова барьер. Деньги? Да, вот… Он выгребает из бумажника радужные кредитки и из кармана тускло-жёлтые монетки.
– Распишитесь. Вот здесь.
Эркин посмотрел на Женю. Он же только по-английски умеет. Две буквы. У русских буквы другие, он уже это знает. Расписалась Женя. И вот перед ними деньги. Другие. Совсем другие. Серые. Он не видел раньше таких. Но цифры те же. Тысяча, пятьсот, ещё пятьсот, три сотенных, пятьдесят, две десятки, семь по одному. Это и есть «рубли»? Эркин заложил деньги в бумажник, спрятал его и перешёл вдоль барьера к следующему офицеру со стопкой документов. Удостоверения, метрика, свидетельство о браке, а виза? Визу не возвращают? Почему? За что?
– Виза вам больше не нужна, – офицер, они все сейчас кажутся Эркину на одно лицо, улыбается. – Вы уже в России. Вот ваш маршрутный лист, билеты до Иванькова, а это талоны на паёк. Поезд через два часа. Зал ожидания по коридору прямо. Там в буфете и получите паёк.
Или это уже другой им говорит? Рука Жени… хлопанье дверей за спиной… широкий коридор… зал… жёсткие скамьи… какие-то люди в форме спят, лёжа и сидя… Но вон свободная… прилавок… вон, в углу…
Они сложили вещи на скамью, и Эркин пошёл выкупать паёк. Заспанная круглолицая женщина в белом фартуке взяла у него талоны и выложила три пакета с пайком. Эркин обвёл взглядом прилавок и, не увидев знакомых банок с соком, спросил:
– Чай есть?
– С сахаром гривенник стакан.
Что такое гривенник, Эркин не знал и понёс пайки Жене.
– Вот, заложим в мешок. Женя, гривенник – это много?
– Гривенник? Ой, сейчас вспомню, да, десять копеек. В рубле сто копеек.
– Понял, – кивнул Эркин и достал флягу. – Я сейчас чаю куплю и налью.
– Да, и сейчас возьми попить горячего. И печенье доедим.
Эркин оглядел флягу, повернулся на мгновение к прилавку и снова к Жене.
– Десять стаканов. Семь во флягу и три сейчас, так?
– А семь стаканов влезет? – усомнилась Женя.
– Влезет. Кружка как два стакана, мы вливали четыре кружки, и было под горлышко. И… там бутерброды есть. Взять?
– Алиса, есть хочешь?
Алиса замотала головой.
– Тогда по одному, – решила Женя. – Только попробовать.
Сидя на скамейке между Алисой и узлом, придерживая ногами тюк, ящик и большой мешок, Женя смотрела, как Эркин разговаривает с буфетчицей, расплачивается, очень аккуратно переливает дымящийся чай из стаканов во флягу, тщательно завинчивает крышку, вешает флягу на плечо и… Женя привстала, но Эркин уже шёл к ним, ловко неся сразу три стакана, прикрытых картонной тарелочкой с тремя бутербродами. Увидев розовые и белые ломтики рыбы на кусочках белого хлеба, Женя ахнула:
– Ты с ума сошёл.
– Они по двадцать пять копеек, – старательно выговорил Эркин и улыбнулся. – Удачу надо отпраздновать, правда? А это очень вкусно.