Тихое тёплое утро. Молча, сразу и рядом, и порознь они спустились по ступенькам с веранды, за их спинами щёлкнул замок захлопнувшейся двери, и Элли пошла через газон к воротам, а Андрей повернул за угол к лазу в живой изгороди.
Когда Андрей вышел на дорогу, он издали увидел Элли возле указателя «остановки по требованию» до Кингслея, и остался стоять в зарослях, наблюдая. Убедившись, что она благополучно села в местный автобус, он сквозь кусты по еле заметной тропинке вышел на параллельную дорогу, встал на обочине и приготовился ждать. Ему в другую сторону и в другой город, и вообще…
Светлело небо, облака заметно поредели. На траве блестит роса, и птицы вовсю гомонят, нет, поют. Весна. Сегодня первое марта. Как и год назад, он на дороге. Тогда всё его имущество было надето на нём, а богатство – в ящике с инструментами. А сейчас… вот инструменты жалко, но слишком опасно соваться в Джексонвилл. Ладно, добраться до Эркина важнее, а инструменты – дело наживное.
Зашумел мотор, и Андрей сразу напрягся, готовый ко всему. И не удержался от радостной улыбки, увидев русский военный грузовик. Вот удача! И с той же улыбкой рванулся навстречу машине с вскинутой в призывном жесте рукой.
Шофёр в лихо сдвинутой на ухо пилотке остановил машину, но глядел настороженно.
– Ну?
– До комендатуры подбрось, а? – улыбался Андрей.
– Та-ак, – шофёр подозрительно осмотрел его. – А язык откуда знаешь?
– Из угнанных я, – Андрей улыбнулся ещё шире и бесхитростнее. – Домой охота, в Россию.
– Ладно, – кивнул шофёр. – Будет тебе комендатура. Полезай в кузов.
– Ага! Спасибо, браток.
Андрей кинул сумку в кузов и быстро перелез через борт. Шофёр рванул машину с места прежде, чем он сел, и Андрея едва не выкинуло обратно. Он сел на дно кузова и засмеялся. Ну, всё, он едет! И тут же одёрнул себя: ещё не вечер, ещё всякое может быть. Но… но привезут его точно в комендатуру. Уже легче.
Машина шла быстро, и он сел в угол у кабины, чтобы при нечаянном толчке не вылететь наружу, закурил и с одинаковым наслаждением глотал дым и рассматривал стремительно летящие назад деревья в молодой нежно-зелёной листве, зелёную щётку травы, смотри-ка, ведь за одну ночь всё вылезло, и солнце уже проглядывает. Нет, всё хорошо, всё будет тип-топ, всё отлично, а если Эркин на той стороне, то он найдёт, Россия велика, но найдёт. А там… там они заживут. Кингслей точно в стороне остался, ну да, там комендатуры нет, туда ни ему, ни машине не надо, а куда ж едут? В Диртаун, что ли? Тоже неплохо и весьма, там точно комендатура есть, видел её, когда шатался по городу между рейсами. Ага, точно, сейчас… сейчас направо поворот и площадь. Вот и она, комендатура, серое здание с русским флагом на фасаде.
Пискнув тормозами, машина остановилась напротив входа, и Андрей, схватив сумку, одним прыжком перемахнул через борт и подбежал к кабине.
– Ну, спасибо, браток! Сколько с меня?
Его искренняя радость, видимо, рассеяла последние сомнения шофёра. Солдат улыбнулся и ответил несравнимо сердечнее:
– Ладно тебе, земляк. Удачи.
– И тебе удачи.
Андрей даже помахал ему вслед рукой и подошёл к двери. Помедлив с секунду, открыл.
После залитой утренним солнцем площади вестибюль показался полутёмным. И, подходя к столу дежурного, доставая и заранее протягивая ему своё удостоверение, Андрей увидел за его спиной на стене часы и рядом большой календарный лист. Первое марта сто двадцать второго года, восемь часов ноль две минуты. Всё! Он добрался!
– Здравствуйте, вот…
– Здравствуй, на выезд?
– Да.
– По коридору направо, третий кабинет.
Андрей сам не ожидал, что с такой лёгкостью заговорит по-русски, будто и не было этих месяцев. А может, и впрямь не было? Как их объяснить, он, в общем, уже продумал, авось пронесёт.
Андрей остановился, вдохнул, выдохнул и постучал в дверь с цифрой «три».
– Войдите, – сказали из-за двери.
Он ещё раз перевёл дыхание и вошёл…
Каким же длинным, суматошным и одновременно нудным был этот день. Андрей лежал на своей койке, глядя в синий от ночного света потолок, и слушал ровный медленно затихающий гул ночного барака. Храп, разговоры, скрип коек, сонные стоны и всхлипывания. А в голове путаются обрывки сегодняшних разговоров, под веки словно песка насыпано: и режет, и не закрыть. Неужели пронесло, неужели снова, в который раз, прошёл по краю и не упал?
…– Почему вовремя не пришёл за визой?
– Да ранили в Хэллоуин. Только отлежался, болячку какую-то подцепил. Ну и… закрутился, в общем…