Найджел словно спорил с кем-то, доказывая, что всё хорошо, всё нормально. Чего ж ему не по себе как-то?
Уроки сделаны, деньги подсчитаны и убраны, ровный приятный белый свет заливает кухню, в фарфоровых кружках дымится кофе, в плетёной корзинке хрустящие хлебцы с изюмом. Тихий будничный вечер.
– О чём задумался, Найдж?
– Так, – вздрогнул Найджел. – Ни о чём особом. Просто думаю. Ведь… ведь у нас всё хорошо, так?
– Ну так, – Роберт оторвался от газеты, лежащей у его прибора. – И что, Найдж?
– Не знаю, – пожал он плечами. – Ну…
– Это ты что, опять кино смотрел? – Метьюз фыркнул в свою кружку. – Там тоже, как всё хорошо, так какая-то чертовщина начинается. Помнишь, про вампиров смотрели?
– Точно, – засмеялся и Роберт. – Ну же, Найдж, разве не так?
Найджел кивнул. Да, действительно так. В Цветном теперь был свой кинотеатр, не надо как раньше ждать отдельного сеанса для цветных, так что они ходили в кино на каждый новый фильм, гогоча и ахая со всем залом. И там действительно так. Но ведь дело не в этом. Он не ждёт ничего плохого, неоткуда плохому взяться. Он повторил это вслух, и братья кивнули.
– Ну вот, сам всё понимаешь.
– Да, – Найджел встал и подошёл к плите, зачем-то переставил кофейник. – Но… но ведь перемены не всегда к худшему.
– Угу, – Роберт подвинул газету к Метьюзу. – Почитай вот это, Мет, про новую школу. Кончай себе проблемы выдумывать, Найдж, их и настоящих хватает. Не проси, а то напросишься, помнишь?
– Роб, да я просто…
– Просто давайте на боковую.
Метьюз отложил газету.
– Завтра дочитаю. Конечно, дело стоящее, Роб. Сколько сможем внести?
– На новую общедоступную? – живо спросил Найджел. – Дневной заработок, да, Роб?
– Размахался! – фыркнул Метьюз. – Так тебе Роб целый день и разрешит.
Метьюз дразнил Роберта, заводил шутливую перепалку, втягивал в неё Найджела. А то, когда парень задумывается, добром не кончается. Задумавшийся вылетал на первой же сортировке или просил подушку. Сейчас сортировок, конечно, нет, но всё равно…
Роб с удовольствием поддержал игру, видя, что Найджел снова стал прежним. Что каждый даёт на школу свой дневной заработок или доход, было решено на собрании в церкви, и весь этот спор так… для развлечения.
– Ну всё, уговорили! – Роберт шлёпнул ладонью по столу, завершая разговор, и встал. – Пора на боковую.
Они, разумеется, не стали спорить. В самом деле – пора.
У себя в комнате Найджел, уже лёжа в постели на приятно скользящей под телом крахмальной простыне и закрыв глаза, сразу, как всегда, увидел её. Она – белая, кожа у неё светлая, а глаза – ореховые, а волосы кажутся тёмными и вдруг отливают золотом, а губы чуть пухлые, как… да нет, глупости, она – белая. Хотя зачем тогда поселилась по соседству с Цветным и ходит на общие курсы?
Как раз их уроки начинаются через полчаса после тех лекций, и он приходит пораньше, сидит на ограде, читает учебник, пока с тех курсов расходятся, и она проходит, на него не глядит, а уж он-то глаз от книги не поднимает, и всё равно видит её. И на танцах, правда, давно, но видел. Тогда на Новый год устроили большой бал, вроде ковбойского, любой мог прийти. Он, конечно, знал своё место, держался в том зале, где как само собой собрались цветные, но перегородки ажурные, и он её видел, как она танцевала с каким-то парнем. Танцевал тот грубо, не держал, а лапал, и вообще… неприятный тип. Но ему-то что за дело до её парня? Странно, она – белая, а ему приятно на неё смотреть. И имя у неё красивое, он слышал, её называли Моной. Мона… Мона… Мона…
Он спал, лёжа в привычной с детства, с питомника позе, и улыбался, и во сне продолжая повторять её имя.
А с утра опять та же будничная круговерть. Завтрак, утренняя уборка, смена, помочь Мету с ленчем, уборка, ленч, вторая смена, обед и… и школа! Стоило Найджелу вспомнить об этом, как всё становилось другим.
– Мет, Роб, я в школу.