– Спасибо, – ещё раз поблагодарила Мона уже на крыльце.
– И… и когда мы увидимся? – Найджел сам удивлялся своей смелости.
– Не знаю, – пожала она плечами. – Я, наверное, уеду.
– Почему?! – вырвалось у него.
Она снова пожала плечами и медленно пошла через газон к ограде. Найджел оторопело посмотрел ей вслед и понял: если он отпустит её сейчас, то уже всё, никогда больше не увидит.
– Мона! – он не помнил себя. – Подожди, Мона, я сейчас!
Она обернулась, но его уже не было на крыльце. Мона понурилась и медленно, волоча ноги, продолжила свой путь.
А Найджел пулей, никого и ничего не замечая, вбежал в класс, схватил сумку и вылетел обратно, едва не столкнувшись с учителем математики. И опять бегом, скорее, надо догнать, другого шанса у него не будет. Где она?! А! Вон у ограды.
– Мона!! – он догнал её и не загородил дорогу, а пошёл рядом с ней. – Я с тобой.
– Что? – она остановилась и удивлённо подняла на него глаза. – Почему?
– Я, – Найджел сглотнул и очень просто, как давно продуманное и решённое, сказал: – Я не могу иначе, Мона. Где ты, там и я.
Она молча смотрела на него. Не верить этому голосу, этим глазам невозможно, но… но и верить она не может. Уже не может.
– Спасибо, Найджел, – она мягким отстраняющим движением коснулась ладонью рукава его ветровки. – Спасибо, но…
Найджел бросил, вернее, уронил сумку и накрыл своей ладонью её руку.
– Я буду с тобой, Мона. Что бы ни было, я всегда буду с тобой.
– Ты ничего не знаешь обо мне, Найджел, и говоришь такое. Это же… – она оборвала себя.
Найджел мотнул головой.
– Ты можешь гнать меня, но я не уйду.
– Ты же сегодня в первый раз увидел меня.
– Нет, я видел тебя и раньше, и на балу на Новый год, и здесь…
– Подожди, – её рука всё ещё лежала на рукаве, и Найджел ощутил, как она дрогнула и сама плотнее прижалась. – Ты… да, я же тоже видела тебя, здесь у ограды, ты… ты встречал меня? Да?
– Да. Я приходил, чтобы увидеть тебя.
– Но ты даже головы ни разу не поднял.
– Ты белая, – вздохнул Найджел.
И эти непроизвольно вырвавшиеся слова заставили его отпустить руку Моны и отвернуться. Но Мона не убрала свою руку и не отодвинулась, и Найджел рискнул покоситься на неё.
– Найджел, – её глаза наполнились слезами, – я недоказанная, а мои родители условные, а теперь…
– Теперь это неважно, – заторопился Найджел.
– Да, я тоже так думала.
Она опустила голову и пошла. Найджел подхватил свою сумку и пошёл рядом. Они шли молча по-прежнему по границе Цветного квартала. Иногда она на ходу всхлипывала, но Найджел ни о чём не спрашивал. Шли долго. Уже стемнело, зажигались уличные фонари, мягко светились за шторами окна домов.
– Что мне делать? – вдруг спросила Мона.
Спросила не Найджела, а саму себя.
– Домой я вернуться не могу. Это убьёт отца. Он так верит в меня, он не выдержит. И мама. Как я ей скажу? И оставаться здесь я не могу. Он обещал всем рассказать… обо мне, ославить на весь город. Он сделает это, я поняла, он… он не знает жалости. Лучше бы он убил меня. Но он хочет, чтобы я мучилась. И сама, сделала это сама.
Найджел молча слушал. Он не понимал и не пытался понять, о чём она говорит, и слышал не слова, а боль. И от её боли болело и у него. Странно, непривычно, никогда с ним такого не было, даже в горячку.
– Я знаю, – говорила Мона, – я знаю, чего он хочет. Он всегда делает то, что говорит. А что делать мне?
– Мона, – разжал губы Найджел, – я всё сделаю для тебя. Чем мне помочь тебе, Мона? Скажи мне. Что случилось?
– Ничего, – она снова горько улыбнулась. – Ничего особенного. Я просто беременна. Когда об этом узнают в фирме, меня уволят, они держат только девушек, это оговорено в контракте, так что никакого выходного я не получу и с меня вычтут неустойку за нарушение контракта. И мне нечем платить за курсы. А домой я вернуться не могу. И он сказал, что все узнают, что я – обыкновенная цветная шлюха, и если я открою пасть, то сильно пожалею о своём рождении. Что ты можешь сделать, Найджел?
– Я женюсь на тебе, – сразу сказал Найджел и сам удивился сказанному.
Мона остановилась и изумлённо, даже со страхом уставилась на него.
– Что?! Что ты сказал, Найджел? Ты понимаешь, что ты сказал?
– Да, – кивнул он. – Я, как это, в здравом уме и доброй, нет, твёрдой памяти, так, да? Я прошу тебя выйти за меня замуж, нет, прошу твоей руки и сердца, вот теперь правильно.
– Ты с ума сошёл, – Мона попробовала засмеяться, но вместо этого заплакала.
– Мне надо встать на одно колено? – Найджел попытался удержать взятый тон, но не смог и упавшим голосом спросил: – Я противен тебе?