– Ты с ума сошёл, – повторила Мона.
Сквозь застилавшие ей глаза слёзы она вглядывалась в это бронзовое лицо. Ведь… ведь он говорит правду, она верит ему, не может не верить. И… нет, она не может, не должна принимать его жертву, он же не понимает, просто не понимает, что говорит.
– Это потому, что я… цветной? – не выдержал её молчания Найджел.
– Нет, что ты, – Мона даже удивилась его вопросу.
Она в самом деле не думала об этом. Да, её семья всегда старалась жить, как белые, и здесь… но после страшных слов Нила…
…– Ты – шлюха, дешёвая цветная шлюха, и помни это. Не реви, – и насмешливая улыбка. – Когда избавишься от ублюдка, сможешь работать в Цветном.
– Это не ублюдок, это…
– Заткнись, шлюха.
И холодный блеск ножа.
– Ты черномазая дрянь. Только покажись в «Атлантике» или пасть открой, на ленточки порежу…
…– Нет, Найджел, что ты. Ты… ты же совсем не знаешь меня.
– Нет, – Найджел улыбнулся. – Знаю. Я знаю самое главное, Мона. Что я не могу без тебя жить.
Мона оглянулась и удивлённо ахнула: они стояли в трёх шагах от её дома. В этом, когда-то особняке, а теперь разгороженном на крохотные квартирки, «доходном» доме она и жила.
– Вот мой дом, – она бесстрашно смотрела в его глаза. – Зайдёшь?
– Сочту за честь, – склонил голову Найджел.
Что я делаю? – ужасалась про себя Мона, пока они шли по вытоптанному газону, поднимались на опоясывающую дом веранду, шли вдоль ряда дверей, из-за которых слышались голоса, смех, ругань, пение. Что она делает? Ведёт к себе первого встречного. Так кто она после этого? Но она уже нашаривала в кармане жакета ключ и отпирала дверь.
– Входи.
Она включила свет, закрыла дверь и прошла к окну задёрнуть штору.
– Выпьешь чего-нибудь?
Найджел молча покачал головой.
– Ты совсем не пьёшь?
Он пожал плечами.
– Иногда. Если нет другого выхода. Мона, ты не ответила мне.
– А что я должна ответить, Найджел? Вот, – она обвела комнату рукой. – Вот здесь я живу, а теперь мне надо будет уехать. Если бы я ещё знала, куда.
– Не уезжай, Мона.
Найджел бросил на пол сумку, шагнул к Моне и осторожно взял её за руки выше локтей.
– Мона, я… Я хочу быть с тобой. Всегда. Во всём. И твоя судьба – это моя судьба. И твои беды – это и мои беды.
– В горе и в радости, – Мона говорила задумчиво, глядя ему в глаза. – В здоровье и в болезни, в разлуке и вместе…
– В жизни и в смерти, – закончил Найджел. – Да, Мона, всё так.
– Сколько тебе лет, Найджел? Ты как ребёнок. Ты подумал, как мы будем жить? На что?
– По порядку. Мне двадцать лет, у меня с братьями собственное дело, – Найджел сам себе удивлялся, но остановиться не мог и не хотел.
Мона вздохнула.
– А мой ребёнок…
– Наш ребёнок, – сразу перебил её Найджел, – ты ведь именно это хотела сказать.
– У меня не будет работы, меня уволят, выгонят, с позором.
– Ты уйдёшь сама. Как только мы поженимся. Я завтра пойду к священнику, и мы поженимся.
– Найджел, ты так говоришь, – она недоверчиво засмеялась, – будто давно думал об этом.
– Нет, я даже не мечтал, не смел мечтать. Но… но ты не сказала мне. Ты согласна, Мона?
– Я разве не сказала? – удивилась Мона. – Да, я согласна, Найджел, но…
Но она не договорила. Потому что он наклонился и коснулся своими губами её губ. И это было так непохоже на поцелуи Нила, тот не целовал, а впивался, откусывал, а с Найджелом так… сладко, да, сладко. У Моны закружилась голова, и, чтобы не упасть, она обхватила обеими руками Найджела за шею, обняла его, чувствуя его руки на себе, обнимающие мягко и крепко. Блаженное чувство защищённости.
– Спасибо, Мона, – оторвался от её губ Найджел. – Спасибо.
– Спасибо и тебе.
На её глазах снова выступили слёзы, но она улыбалась.
– А сейчас… сейчас я тебя чем-нибудь угощу. Ведь… это наша помолвка, да?
– Да, – сразу согласился Найджел, хотя весьма смутно представлял, что такое помолвка и зачем она нужна.
– Ты присядь, я быстро, сними куртку, – захлопотала Мона.
Найджел огляделся уже внимательнее, нашёл у двери вешалку, снял и повесил ветровку, отнёс туда свою сумку. Маленькая комната, ниша с раковиной и кухонным шкафчиком с электроплиткой, ширма с цветастым узором загораживает кровать, маленький диван, перед диваном низкий столик, маленький, как игрушечный, электрокамин, два креслица, обивка на диванчике и креслицах линялая и потёртая, на стене две картинки в рамках – пейзажи, и между ними над диваном белый, как коврик, с вышитыми цветами, бабочками и буквами. Шевельнув губами, он прочитал: «Бог любит тебя».