– Ещё валяешься? – в комнату вошла Мирна, задрапированная в полотенце. – И брось эту нудьгу, у меня сногсшибательная новость.
Тон Мирны был таким, что Элли сразу отбросила газету.
– Русские уходят, и их госпиталь в Спрингфилде становится федеральным. Я думаю, нам это подходит. Я уже крючки на нас обеих забросила. Так что шанс реальный.
Элли приоткрыла рот, соображая, и, взвизгнув, бросилась на шею к Мирне, смяв сразу ставшую ненужной газету.
Свернуть такое хозяйство, как Центральный военный госпиталь – дело не одного дня и даже месяца. Генерал упёрся вмёртвую и начал готовить переезд, только лично убедившись в готовности нового места. И корпусов, и территории.
А в госпитале всё чаще появлялись его новые хозяева. Федеральный министр здравоохранения, новый директор, главный врач, заведующие основными отделениями… Все безупречно корректные, вежливые, но те из парней, кто думал оставаться здесь, увидев этих… дружно запаниковали, и количество желающих уехать в Россию резко увеличилось. Новые хлопоты, лишнее беспокойство, но и бросать парней – тоже… некрасиво.
Трое уезжали в Колумбию, к Слайдерам. Те согласились нанять их массажистами. А жить будут в Цветном. Ещё пятеро также оставались в Алабаме, но из Спрингфилда уезжали.
– Ты же думал остаться. Что случилось?
Сидевший напротив Жарикова Берт смущённо поёрзал.
– Ну… Ну, Иван Дор-ми-дон-то-вич, – справившись с трудным длинным словом, облегчённо вздохнул, просяще улыбнулся и перешёл на английский. – Ну, все едут, и я решил, ну… ну, неохота оставаться.
Жариков кивнул. Он уже видел кое-кого из будущего госпитального начальства, правда, не разговаривал, но парней понимал.
– Берт, ты же русского совсем не знаешь.
– Я выучу, – улыбка Берта стала неотразимой. – Я, конечно, был дураком, но я всё выучу.
Жариков слушал эти горячие заверения и невольно улыбался. Разумеется, парни свободны в выборе места жительства и рода занятий, как пишется в официальных документах. И их желание остаться в уже сложившейся системе отношений понятно и оправданно.
– Ладно, Берт. Вставить тебя в список?
– Да! Да, я еду!
Только ушёл Берт, заглянул Андрей.
– А у тебя какие проблемы? – улыбнулся Жариков.
– Вы очень заняты, да?
– А что?
– А я тогда после зайду.
Но, сказав это, Андрей вошёл и с прежней обезоруживающей улыбкой устроился на стуле.
– Сегодня не время для философии, – Жариков улыбкой смягчил отказ.
– Да, я знаю, Иван Дормидонтович. Вот парни тоже в Россию ехать захотели… – и выразительная пауза.
– Ну-ну, – поощряя, кивнул Жариков.
– А столько же массажистов не нужно будет, я думаю.
Та-ак, что-то новенькое.
– И что ты предлагаешь?
– Ну-у, – Андрей замялся. – Ну, куда-то же нас пристроят.
– Сами пристроитесь. Здесь или там, но решайте сами.
– Угу. А… а значит, мы не обязаны… отрабатывать?
С Андреем не соскучишься.
– Знаешь, Андрей, через несколько дней приедет профессор Бурлаков, он – председатель Комитета защиты узников и жертв Империи, и он, его Комитет, занимается репатриантами. Вот он вам всё и расскажет.
– Репатрианты, – шёпотом повторил Андрей и легко встал. – Хорошо, я скажу парням. Спасибо, Иван Дормидонтович.
Снова яркая неотразимая улыбка, и Андрей вышел. Жариков покачал головой и углубился в бумаги. Но сегодня ему было не суждено поработать. Снова стук в дверь. Стучали совсем по-другому: не парни и не кто-то из своих.
– Войдите, – сказал он по-английски.
И угадал. Вошёл высокий подтянутый мужчина. Ничего особенного, но сразу понятно – это из новых хозяев госпиталя.
– Добрый день. Доктор Жарикофф?
– Да. Прошу вас, – Жариков жестом пригласил вошедшего к столу, подождал, пока тот сядет. – С кем имею честь?
– Доктор Френсис Ройял, – и лучезарная улыбка на пол-лица. – Основная специальность – сексология.
– Очень приятно, – улыбнулся не менее лучезарно Жариков и сделал паузу, предлагая собеседнику продолжить.
– Видите ли, коллега, – мгновенный взгляд, проверяющий реакцию: нет ли протеста. – Я хотел бы проконсультироваться с вами.
– Пожалуйста, коллега, – кивнул Жариков. – Но должен предупредить, что специально сексологией не занимался.
– Да, я понимаю. Я слышал, что у вас, в России, это направление терапии мало используют. Но вы, насколько я знаю, работали… мм… со специфическим контингентом, – пауза, мгновенный проверяющий взгляд, и даже с вызовом: – Со спальниками. И я бы хотел, коллега, узнать… кое-что.