Открытие салона «Левине и Ко» прошло вполне удачно. Ларри в костюме от Лукаса держался безупречно, выставленные в витринах салона и кабинета вещи произвели должное впечатление. И самое главное – уладился вопрос о членстве Ларри в Лиге ювелиров. Удовольствие, конечно, дорогое, но Ларри теперь не сам по себе. И он, и его дело защищаются Лигой, а у неё возможностей много, и таких, о которых мало кто знает. Лига согласилась считать Ларри преемником «Дома Левине», заказы уже есть, материала хватит надолго… нет, здесь всё складывается очень даже не плохо. И главное – Ларри не нуждается в мелочной опеке, им не надо посменно торчать в его салоне.
Джонатан завязал галстук и оглядел себя в зеркале. Да, всё правильно, то, что надо.
– Фредди, готов?
– Идём, – кивнул Фредди, надевая плащ.
Сейчас им на вокзал и до Стоп-сити, по-русски Ру-бе-жин. Ладно, что могли они сделали, а там лишь бы удача не подвела.
Андрей, как и все, регулярно проверял списки. И, увидев свою фамилию и имя с отчеством, еле устоял на ногах. Ну… ну… ну, не может быть! Но нет, вот же, чёрным по белому – Мороз Андрей Фёдорович. И нет у него здесь ни однофамильцев, ни полных тёзок, проверено. Теперь куда? В канцелярию.
Он выдрался из постоянно клубящейся у стенда толпы и, твёрдо, крепко ступая, пошёл в канцелярию. За спиной радостные крики и горестная ругань. И хоть до канцелярии и десяти шагов не было, ему потом казалось, что шёл он долго, очень долго. И в канцелярию вошёл уже спокойный, всё видя и слыша, и немного настороже.
Но всё шло обычным, раз и навсегда заведённым порядком. Предъяви удостоверение, его сверят с тобой и со списками, возьми желтоватый плотный листок визы, у другого стола получи медкарту и вперёд, пошёл по врачам. Заполнишь медкарту, пойдёшь к психологам, и уже потом с визой, заполненной медкартой и заключением психологов идёшь в отдел занятости подбирать работу и место, или место и работу, это уж кому что, во-первых, а что, во-вторых. И больше всего Андрею понравилось, что в канцелярии он был не один. И впереди него, и позади него, и цветные есть, и он – один из многих, ничего нет лучше, чем в общем ряду, одиночка всегда приметен, а вот из шеренги могут и не выдернуть, а уж из середины колонны тем более. И попадает он не к той дуре – ещё вспомнит чего ненужного ненароком, а к другой, с ней он не крутил, вряд ли она его из других выделит.
Виза, медкарта… Спрятав обе бумаги во внутренний карман ветровки, Андрей вышел из канцелярии и уже как-то по-новому оглядел лагерный плац и снующих повсюду людей. Ну что, этот рубеж он взял. С врачами проблемы вряд ли будут, первый же контроль он прошёл, значит, ориентировки на его – он усмехнулся – особую примету нет. Это хорошо. Психологи… тут надо аккуратно врать, поймают на противоречиях и начнут мотать. Отдел занятости… там свои проблемы будут. Ладно. Как говорится, не будем бежать впереди паровоза и умирать до расстрела. Пойдём как положено. Сначала врачи.
В медицинском корпусе как везде суета, толкотня, бестолковые очереди… Андрей чувствовал, как его начинает захлёстывать этот поток и не противился ему, помня, что лучший способ затеряться – это быть как все. И не мудрствуя лукаво решил идти прямо по списку. Первым стоял терапевт. И хотя их было пятеро, хвосты тут… ой-ё-ёй. Андрей занял очередь и стал слушать, о чём говорят, чтобы, когда надо будет вступить в разговор, не дать в чём-либо промашку.
Госпиталь сворачивался. Каждый день с хозяйственного двора уходили машины, увозившие госпитальное имущество, формировался эшелон с ранеными, которых предстояло долечивать дома уже на новом месте. Раненых было не так уж много, и вместе с этим поездом уезжали и все остальные.
Об отъезде госпиталя Симон Торренс узнал из газет. И теперь он гнал машину в Спрингфилд.
– Ты можешь объяснить, куда мы едем? – не выдержал его молчания Сид.
– В Спрингфилд, – кратко ответил Симон, не отрываясь от дороги.
– Зачем?
Симон сначала промолчал, но потом ответил вопросом:
– Ты помнишь своего Милягу?
– Конечно, а что?
– А ты хотел бы его встретить, Сид?
– Что?!
Явный страх в голосе Сида заставил Симона посмотреть на него и тут же отвести глаза.
– Почему ты боишься, Сид? Разве ему было плохо у тебя?
– Ты с ума сошёл! При чём здесь это? Плохо или хорошо, да… Он – раб, а я – хозяин. Ты же знаешь, чем кончаются такие встречи.