– Спим?
– Как хочешь, Женя, – улыбнулся Эркин. – Тебе рано завтра. Это мне…
– А тебе в школу, – Женя щёлкнула кнопкой на подставке лампы и уже в темноте вытянулась на боку лицом к нему, погладила его по груди. – Спи, милый.
– Да, Женя, – Эркин мгновенно накрыл её руку своей ладонью и прижал к себе. – Да, Женя, спасибо. Спокойной ночи, да?
– Спокойной ночи, – шёпот Жени слился с её поцелуем.
Эркин закрыл глаза, услышав сонное дыхание Жени, и заснул. И последняя уже во сне мысль: как хорошо, как всё-таки всё хорошо.
Загорье разрасталось. Строили Культурный Центр, новую большую школу, ещё многоэтажный дом, но не кораблём, а башней. В газете писали, что там будут только маленькие квартиры, для одиноких и бездетных пар, и, хотя строители ещё только с фундаментом возились, этот дом уже окрестили Холостяжником. Строились ещё разные дома. Говорили, что надо ставить большую церковь в Новом городе, а в Старом собирались перестраивать школу. Писали в газете и о больнице, старая-то совсем мала, с каждой хворью в район не наездишься, а заводская поликлиника – она для завода. В меблирашках и двух гостиницах было не протолкаться, и по всему городу открывались всевозможные пансионы и общежития. А народу всё прибывало.
И всё-таки большинство встречных были Эркину знакомы или казались знакомыми.
Как всегда, когда ему не надо было в первую смену, он вставал раньше Жени, готовил завтрак, и они завтракали втроём. Для обеда Женя всё подготовила ещё вчера, и, когда она убежала на работу, чмокнув на прощание его и Алису, он быстро со всем управился.
– Пообедаешь сама, – сказал он Алисе, укладывая в сумку учебники и тетради.
Русский язык, арифметика, английского сегодня нет, природоведение… – всё взял.
– Ага, – кивнула Алиса. – А ты в школу, да?
– Да.
Алиса проводила его до дверей.
– Всё в порядке? – спросил по-английски Эркин, уже берясь за ручку.
– Да, я в порядке, – тоже по-английски ответила Алиса. – А ты вернёшься?
– Конечно, – улыбнулся Эркин. – До свидания.
На улице пасмурный, но тёплый день, неумолчные ручьи вдоль тротуаров. Ему говорили, что туман и дождь снег съедают не хуже солнца.
В киоске он, как каждое утро, купил газету. Старый киоскёр приветливо кивнул ему и, не дожидаясь вопроса, протянул «Загорскую искру».
– «Светлячок» новый есть. Возьмёшь дочке?
– Возьму, – кивнул Эркин. – Спасибо.
«Светлячок» – журнал для детей. Картинок больше текста. Он уже три номера купил Алисе. И самому оказалось интересно. Расплатившись, он запрятал журнал в сумку к учебникам, а газету сложил ещё раз вдоль и сунул за борт куртки, как ещё зимой привык.
К Культурному Центру ему идти по центральной улице, но Эркин уже давно не вспоминал намертво, казалось, усвоенное, вбитое, что он цветной и ему здесь ходить не положено. Это Россия, это его город, и магазины, конечно, дорогие, но если прикинуть, то он уже в каждом успел побывать, один или с Женей, и уходил с покупками. Он шёл выпрямившись, высоко вскинув голову и открыто глядя на встречных, отвечая улыбкой на улыбку. И удивительно, сколько знакомых лиц, по заводу, по Старому Городу, просто… по улице.
– Хей! – окликнули его.
Эркин оглянулся. Молодой индеец из бригады Сеньчина. Длинные волосы перехвачены поперёк лба ремешком и падают на плечи, кожаная куртка надета прямо на голое тело и распахнута до середины груди. Ну, шапки нет – понятно, это уж кто как привык, а рубашку мог бы и купить. Но ответил Эркин вполне дружелюбно.
– Привет.
– Далеко?
– В Центр, на занятия, – охотно ответил Эркин.
Парень насмешливо хмыкнул.
– Охота тебе под бледнолицего…
– Под кого? – не понял Эркин. – Ты понятней говори.
– Ну, мы – индейцы, – парень говорил с сильным акцентом, но в словах не путался. – А остальные – бледнолицые.
– А-а, – протянул Эркин. – Понял. Это ты, что ли, про race, – «расу» он назвал по-английски, и насмешливо улыбнулся. – Так я и ехал сюда, чтоб этим не считаться. А ты…
– А мы от голода, – хмуро сказал парень. – Два года охоты не было.
– Охота – ненадёжное дело, – кивнул Эркин.
Они шли теперь рядом. Эркин искоса посмотрел на парня. Да, похоже, не отъелся ещё.
– Ты какого племени?
– Никакого, – сразу помрачнел Эркин. – Не знаю я.
Индеец удивлённо посмотрел на него.
– Ты что, из этих? Ну… – И с трудом выговорил по-английски: – Reservation?
– Нет, – усмешка Эркина стала горькой. – Нет. Хуже.
– Как это? – изумление парня было искренним. – Я слышал, рассказывали, ну, кто оттуда прибежали. Так ничего хуже не бывает.