Договорившись с Аликом, Андрей побежал в ран-вагон к Колюне. Спросить, чего тому купить в городе, паёк – пайком, а хочется же наверняка чего-то такого…
– Да нет, Андрюша, спасибо, – улыбнулся Колюня из-под бинтов, окутывавших его голову до губ. – Не стоит. А что за город?
– Петровск.
– Россия уже? – обрадовался Колюня.
– Пограничье, – ответил услышанным ночью словом Андрей.
– Ясненько. Расскажешь мне потом, как город.
– Конечно. Так я побегу?
– Беги, – улыбнулся Колюня.
И Андрей бросился к выходу.
Алик ждал его на перроне у их вагона, обиженно надув губы.
– Ну, ты б ещё дольше чухался, – буркнул он по-английски.
– Ладно тебе, я у Колюни был, – ответил по-русски Андрей.
У Алика вертелось на языке объяснение, чего это Андрей так к слепому паралитику липнет, но он предусмотрительно промолчал. Раненых касаться нельзя: что Андрей, что остальные сразу стервенеют.
Их поезд встал у дальнего перрона, и, к удивлению парней, их уже ждали. Ну, не их самих, это понятно, а эшелон. Встречающих было не так уж много, но суматоха получилась… Правда, все во всём быстро разобрались. Встречали, в основном, врачей. Худенькая полуседая женщина в очках и такая же худая, тоже в очках, длинная, не высокая, а именно длинная девчонка оказались женой и дочерью Аристова, черноусый мужчина в военном кителе с орденами в четыре ряда – мужем Варвары Виссарионовны, и ещё, и ещё…
Всё это Алик и рассказал Андрею, пока они шли по уже опустевшему перрону к выходу в город. Андрей слушал и кивал. Что ж, всё понятно. Жаль, конечно, что он ничего этого не видел, пока у Колюни был, но… но Колюня важнее.
Привокзальная площадь в лотках и тележках с цветами, сладостями, всяким питьём, но… но всё это они и в Спрингфилде видели, и говорили вокруг на смеси, а то и на чистом английском. Получается, верно говорил проводник – это ещё не Россия.
Выбравшись с площади и боясь опоздать, они решили просто пройтись по одной из улиц. Скажем, до следующей площади или большого перекрёстка и обратно. Шли спокойно, разглядывая витрины и прохожих. Взгляды встречных особо дружелюбными назвать было трудно, но и явной враждебности никто не проявлял.
– Пограничье, – пожал плечами Андрей, отвечая на невысказанные слова Алика.
Алик кивнул.
– Мы же здесь не остаёмся.
– Верно.
Следующая площадь была небольшой с маленьким ресторанчиком и фонтаном посередине. Парни постояли, разглядывая искрящиеся на солнце струи, и с независимым видом повернули обратно. Официант на открытой веранде ресторана облегчённо перевёл дыхание: ведь вот припёрлись бы черномазые, так и не пустить нельзя, и всех клиентов распугают.
Времени ещё навалом, можно бы и гульнуть, но и денег жаль, и… да и пошли все здешние к чёрту! И Андрей ограничился покупкой с лотка большого апельсина для Колюни. Алик демонстративно промолчал. Ведь и впрямь, какое его дело, на что Андрей свои деньги тратит. И продираясь в толпе к вокзалу, они случайно натолкнулись на Жарикова, отрешённо разглядывавшего наполненную всяким хламом витрину антикварного магазина.
– Иван Дормидонтович! – обрадовался Андрей. – И вы здесь!
– А где же мне ещё быть, – усмехнулся Жариков.
Андрей видел, что Жариков чем-то расстроен, но при Алике заводить разговор не стал: тот дурной ещё, всё по старым меркам живёт.
– А мы фонтан ходили смотреть. Вон по той улице прямо.
Жариков понимающе улыбнулся.
– Спасибо, но я уже не успею сходить.
– Да он так себе, – сказал вдруг Алик – Можно и не смотреть.
Андрей быстро покосился на него: неужели соображать начал?
Разговаривая, они пошли к вокзалу. В самом деле, смотреть в Петровске нечего: ну, развалины, где подлатали, где снесли, ну… ну, как везде. И не своё оно всё-таки, не стало ещё своим, сердце не болит. И многие вернулись задолго до назначенного срока, а те, к кому приехали родственники, вообще в город не пошли.
Не заходя в свой вагон, Андрей побежал к Колюне. Отдать апельсин и поговорить. Доктору Ване сейчас явно ни до чего, с остальными тоже особо не поговоришь, нет, парни они все хорошие, слов нет, но не может он с ними говорить о… да он сам не понимает ещё, что с ним такое. Странно, ведь с Колюней он может говорить о самом простом: о погоде, о том, что на обед давали, иногда Колюня ему о войне, о доме рассказывает, и ничего в этом особенного нет, он уже таких рассказов много наслушался, а поговоришь с Колюней – и легче становится.
Аристов встретил Жарикова на перроне.
– Вань, извини, мои на этот перегон со мной…
– Всё понял, – улыбнулся Жариков. – Всё нормально, Юра, найду я себе место.