Занятый своим, он заметил Тошку и Кита, только когда они подошли к его скамье, неся тоже по стакану с чаем и тарелочке с бутербродами.
– Широко гуляешь! – ухмыльнулся Тошка.
– Однова живём! – залихватски ответил Андрей, выругавшись про себя.
– Оно так, – кивнул Кит.
Ели каждый своё, не заглядывая друг другу в рот.
– Когда едешь?
– Сейчас, – Андрей дожевал бутерброд, запил его последним глотком и взялся за другой стакан, уже с эклером. – А вы?
– Мой в полночь, – весело ответил Тошка. – А ты, Кит?
– Через час, – ответил Кит.
Глядя прямо перед собой, он устало и, явно не замечая вкуса, мерно двигал челюстями, жуя бутерброд с колбасой.
– Поезд на Иваньково отправляется с третьего пути, – гнусаво сказали под потолком.
Андрей вытряхнул в рот последние капли чая и встал. Повесил на плечо сумку и улыбнулся.
– Мой. Всем удачи!
– И фарта, – кивнул Тошка.
– Россия велика, а земля мала, – улыбнулся Кит. – Может, когда и встретимся. Счастливо.
И шумно вздохнул, закончив свою тираду.
– Счастливо, – попрощался Андрей.
Стаканы буфетчице, звенящую мелочь в карман ветровки и быстро, не оглядываясь, на выход. Где там третий путь?
Народу не так уж много, но всё же он не один, а в толпе всегда легче. Ага, вот он, десятый вагон. Проводник у двери. Показать билет? Пожалуйста.
Внутри вагон очень походил на барак, только занавесок нет. Андрей нашёл своё место. Нижнее? Ну, посмотрим по соседям, может, и не опасно.
Андрей бросил на полку сумку, снял ветровку – конечно, надёжнее, когда всё твоё на тебе, вот и парился. И усмехнулся: он парился, а Тошка с Китом, небось, сварились, у них-то куртки ватные. И тут же забыл о них. Всё, это тоже отрезано, осталось в прошлом. Так, будем устраиваться. Ну, мыло, полотенце и бритвенный прибор с зубной щёткой лучше достать, паёк и кружку, нож с ложкой – тоже. Буханка и банка ему на сутки. Не пошикуешь. Но, может, удастся что-то по дороге прикупить. Сумку он заложил в ящик под полкой, паёк, кружку и прибор выложил на столик, полотенце, мыло и бритвенный – в сетку. Странно, но он по-прежнему оставался один, хотя слышал за спиной и голоса, и шаги.
Поезд вдруг дёрнулся так неожиданно, что он не устоял на ногах, сел с размаху на свою полку и рассмеялся над собственной неловкостью.
– Ага, вот здесь!
Андрей передвинулся к окну и с улыбчивым интересом рассматривал попутчиков. Двое мужчин… в военном… демобилизованные? Погоны… офицерские, чемоданы, а не мешки… Что ж, посмотрим.
Вошёл проводник, собрал у них билеты.
– Чай будет, отец? – спросил один из офицеров.
– Поставил уже. Но стакано́в нет.
– Тоже проблема! – фыркнул другой.
И, когда проводник вышел, посмотрел на Андрея.
– Далеко едешь?
– До конца, – улыбнулся Андрей.
– Ну, значит, вместе. Давай знакомиться.
Знакомство ознаменовалось бутылкой водки, свёртками и банками, извлечёнными из чемоданов. Устраивались попутчики с привычной ловкостью: явно им дорога не в новинку. Константин и Алексей. Командированные. Как и они, Андрей назвал только имя, а о себе сказал, что из угнанных, а вот теперь возвращается. Выпили за победу, за погибших, за знакомство. Закусывали щедро, и опьянеть Андрей не боялся. От его пайка они отказались с необидным пренебрежением, и Андрей не стал настаивать. И в самом деле. У него простой хлеб и тушёнка, а у них и хлеб белый, и сало, твёрдая колбаса, банки с острой рыбой в томате…
Выпив, они уже не спеша ели, вспоминая бои и встречи, перебирая незнакомые Андрею названия и имена. Андрей молча слушал и так же задумчиво, без жадности жевал.
Мимо их отсека прошёл парень в расстёгнутом мундире с дымящейся кружкой в руках, и Андрей легко встал.
– Я за чаем. Вы как?
– Давай, браток, – кивнул Алексей.
Андрей сгрёб опустевшие кружки и пошёл к проводнику. Потолкавшись в небольшой очереди жаждущих, он взял чай, выяснил насчёт постели и понёс добычу к себе. Вагон пил, ужинал и развлекался, кто как мог и умел.