– А есть ещё пуховые, – вспомнил слышанное как-то Артём.
– Ага-ага, – закивала бабка. – Вон Буська у Тимошихи, и молока литр в дойку как отмеряно, и пуха она с неё начесала да напряла. Буська-то ореньских кровей.
– Слышал про Орень, – кивнул дед. – Это дело, пожалуй, стоящее. Ты как, Тём?
Артём кивнул.
– А стоит такая коза сколько?
– Чтоб как Буська, в возрасте уже, чтоб и молока, и пуха не ждать, – бабка вздохнула. – Говорят, пятьсот рублей за такую просят. А то и больше.
Дед огладил бороду.
– Потянем. Ты разузнай потихоньку, чтоб дрянь какую не подсунули. Может, и съездить куда придётся. Не в Орень, понятно, а поближе если…
Бабка закивала. Конечно, вызнавать надо потихоньку, чтоб цену не заломили.
Разговор шёл обстоятельно, и Артём с удовольствием понимал, что спрашивает его дед не для блезира, что его слово если не решающее, то значащее.
Новая школа ещё строилась, и запись шла в маленькой комнатке рядом с будущей раздевалкой. Пахло краской и мокрой штукатуркой. Молодая женщина в очках за колченогим столом, заваленным папками и бумагами, приветливо улыбнулась.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – ответно улыбнулся Эркин. – Я дочку хочу в первый класс записать. Можно?
– Конечно, можно, – она пододвинула к себе канцелярскую книгу с большой единичкой на обложке. – Вы садитесь, пожалуйста.
– Спасибо.
Эркин сел и достал метрику Алисы, протянул женщине. Та кивнула и стала переписывать данные в книгу. Писала она с привычной быстротой, а буквы выходили чёткими и округлыми, как у Полины Степановны.
– Шесть лет… Вы готовили её к школе?
Она почему-то смутилась от своего вопроса, но Эркин не понял причины и ответил со спокойной гордостью:
– Она и читать, и писать умеет. Считает хорошо. А сейчас в Культурном Центре занимается.
– Отлично, – обрадовалась женщина. – А в какой класс вы хотите её записать? С двумя языками или с одним?
– С двумя, – сразу ответил Эркин.
Это они с Женей уже не раз обсуждали.
– А знаете, – женщина смотрела на него с лукавым выражением обещания сюрприза, – возможно, будет и третий язык. Шауни, – и, видя, что он не понял, удивилась: – Разве вы не шеванез?
Эркин медленно покачал головой, уже понимая.
– Нет, – и чтобы исключить дальнейшие вопросы: – Я из другого племени.
– Извините, – смутилась она. – Так что? Оставить в двуязычном классе?
– Зачем же? – мгновенно решил Эркин. – Пусть будет три языка, – и улыбнулся, чтобы успокоить собеседницу. – Знания лишними не бывают.
Это была любимая фраза Калерии Витальевны, которая учила их истории. А это тоже учительница, на неё должно подействовать.
– Да, конечно, – она сделала пометку в книге. – И ваш адрес.
– Цветочная улица, дом тридцать один, квартира семьдесят семь.
Она записала и выпрямилась, улыбаясь.
– Двадцать седьмого августа родительское собрание. В шесть вечера. Пожалуйста, приходите.
– Спасибо, обязательно придём.
Эркин спрятал метрику Алисы и встал. Обязательные слова прощания, и он вышел.
На улице Эркин перевёл дыхание. Всё-таки немного, но психанул. И ведь не из-за чего. Конечно, Алису бы записали, Женя и говорила ему об этом, как о пустячном деле. Ну, вот он и сделал. И с языком решил правильно. Алиса будет учить язык, а он, проверяя её домашние задания, тоже выучит. А то индейцев много стало, то и дело возникают… вопросы всякие.
И как накликал.
– Хей! – прозвучало сзади.
Эркин обернулся, узнал Маленького Филина и улыбнулся.
– Привет.
Маленький Филин был в своей неизменной кожаной то ли куртке без застёжки, то ли рубахе навыпуск с бахромой и вышивкой.
– Слушай, дело есть.
– Какое? – миролюбиво поинтересовался Эркин.
Маленький Филин вдруг быстро оглянулся, будто дело было секретным, и Эркин мгновенно насторожился.
– Ты по-русски писать умеешь?
– Ну?
– Умеешь или нет?
– Умею, – твёрдо ответил Эркин. – А что?
– Я письмо домой написал, – щёки Маленького Филина заливал густой румянец. – А конверт по-русски написать надо.
– Понял, – кивнул Эркин. – Давай, напишу.
Маленький Филин полез за пазуху, но Эркин остановил его.
– Постой на весу неудобно. А конверт-то есть?
Маленький Филин мотнул головой так, что длинные волосы на мгновение закрыли лицо.
– Ты мне на обороте напиши, а я сверну.
– Зачем? Пошли на почту, и конверт купим, и писать удобно.
Почта располагалась рядом с вокзалом. В газете писали, что пора строить новую, но, видно, руки у городских властей ещё не дошли и потому ограничились ремонтом. Маленький деревянный домик теперь красовался новенькой ярко-зелёной краской и тоже ярким, но красным почтовым ящиком у входа. Светловолосая девушка, скучавшая за прилавком, продала им конверт с маркой за десять копеек, и они сели за стол у окна. Эркин взял одну из лежащих здесь ручек, макнул в чернильницу и попробовал перо на уголке исчёрканного вдоль и поперёк листа.