— Первое правило, — продолжил я нараспев, как учат детей, — за все нужно платить. Второе, — нагибаясь и вынимая из ножен на поясе Коня его клинок, — платить можно по-разному.
Я воткнул лезвие в стену и, напрягшись, сломал нож.
— Третье, не желающий признать поражение, сам виноват в своем упрямстве. Умей оценить силы. Ты вставать собираешься? А признать, что виру теперь определит не паук, а я? Ну, как хочешь, — заявил я на его молчание, хоть и не был уверен, что он способен был сейчас хоть что-то понимать и, взяв за шиворот, начал поднимать для дальнейшей показательной экзекуции.
Из толпы в мою сторону кинулся молодой парень. Пришлось уронить Коня и резко отодвинуться, иначе непременно очередной нож распорол бы мне живот. Парень по инерции проскочил мимо, а я перехватил руку и ударил в колено сзади, так что он воткнулся носом в траву.
— А ты видимо Кабан, — обрадовано сказал я и резко дернул зафиксированную руку вверх. Кость отчетливо треснула и он потерял сознание.
— Вы видите, насколько отвратительно воспитание в этой семье? — патетически воскликнул я. — Двое воинов выясняют свои мелкие проблемы, а этот, — я наступил на левую руку и демонстративно начал давить пальцы, стараясь их переломать, — кидается с ножом без предупреждения. А я настолько мягкосердечен, что даже не убил его. Нагнулся и подобрал нож Кабана. Второй клинок вытащил у него из-за пояса. Проверил клеймо чтобы убедиться, что это нож Первого и выпрямившись ударил ногой по левому локтю, ломая и вторую руку.
Расталкивая оборотней, сквозь кольцо стоящих вокруг нас торопливо протиснулся паук.
— Что происходит? — спросил он.
— А, Белокрылый, — демонстративно называя его по имени «обрадовался» я. Благодаря Черепахе, исправно сообщающей мне подробности жизни в роще, я прекрасно знал, что он и есть наш главный здешний недоброжелатель. Скорее всего, он и подзуживал это семейство.
— Скажи, это так принято в этой роще, нападать на Суде Чести сзади, вмешиваясь в поединок, кидаться с ножом без предупреждения, отбирать нож, подаренный после детства, оскорблять чужую семью? Ты что-то плохо следишь за соблюдением традиций.
— Я разберусь, — пообещал он. — Но сейчас ты уйдешь.
— Нет. Мы разберемся здесь и сейчас. Я пришел к Вздыбленному Коню и хотел решить проблему спокойно. Теперь я хочу справедливости.
Отобравший нож, должен лишиться его. Да или нет?
— Я должен проверить, — выдавил он через силу.
— Напавший с ножом без предупреждения… Что говорит Закон?
— Он будет наказан.
— Я, — сообщаю с нажимом, — его уже наказал. Что говорит Закон? Он молчал. — Хорошо, проверь… Меня бы устроило признание его военной добычей.
За спиной кто-то громко заржал. Мы достаточно просидели в роще, чтобы знать, что третий по силе в роще Неистовый Конь со своим сыном очень многих достали до самых печенок. Во взглядах волков, окружающих нас, была явная радость от их унижения. Я не требовал смерти, но при желании мог устроить им жизнь хуже смерти, а при малейшей провинности безнаказно убить.
— А Вздыбленный Конь заплатит виру. Ты очень хорошо проверишь, сколько коней он мне должен, потому что если меня цена не устроит, я обращусь в Совет Пауков. Он назвал меня чужаком.
Я повернулся и пошел к себе. Оборотни торопливо расступались, уступая дорогу.
— Ну, — спросил я, садясь по-турецки напротив своих сыновей, — что надумали?
Они привели себя в порядок, почистив одежду, помывшись и причесавшись, и теперь послушно смотрели мне в подбородок. Койот сидела все в той же позе, как будто и не двигалась, но явно была в курсе происшедшего. Койот — это вам не Кашпировский. При желании она могла посмотреть глазами любого животного, но большинство из них близоруки и полагаются больше на нюх. Зато в небе все время висел ястреб.
— Правильно будет меня выпороть, — вздохнув сказал Первый, глядя как я положил перед ним его нож. Втыкать в пол острие — значит показать очень плохие манеры. Дерево-дом может обидеться.
— А почему только тебя?
— Я старший и должен отвечать. Он младший и дрался тоже. Его вины в поражении нет.
— Не за то вас положено пороть, что проиграли. Это с любым случиться может. А за то, что промолчать захотели. Если бы Кабан просто начистил вам морды, я вмешиваться бы не стал. Учитесь думать, где кончается выяснение кто сильнее, а где оскорбление семье и Клану. Детские игры для вас кончились. С завтрашнего дня я займусь вами всерьез. Будет вам вместо порки мужское воспитание. Спать идите.