— Знаешь, — перебила Лена, — я с утра покопалась в своих записях по поводу рейдеров. Семнадцать лет назад ушла большая группа. Несколько десятков человек. Были и женщины. Никто ничего о них больше не слышал. Тебе же нужна легенда?
Я с сомнением посмотрел на внимательно слушающую Черепаху. — И что, можно сказать, что ей шестнадцать? Вообще-то больше лет на десять.
— Не слушайте его, — заявила она поспешно. Он ничего не понимает. Надо — будет шестнадцать. Она похлопала длинными ресницами и глупо улыбнулась, изображая малолетку.
— Ну, на такой возраст она не тянет, — ухмыльнулся Рафик, — но тяжелые условия жизни в глухой дыре и проблемы с меченостью. Запросто может сказать все что угодно — никто не удивится. Здесь считают дату совершеннолетия как раз с этого возраста, так что и эта проблема отсутствуют. И кто там был?
— Да даже имена не все имеются. Только Череп, Пончик, Хулиган, Перекошенный, Интель и Волк.
— О! — Радостно сказал я. — Самое то. Имя Мария, вполне нормально для всех звучит и дочь Волка — Волкова. Мария Волкова по кличке Черепаха бегущая по предгорью. Можно просто Черепаха.
Она засмеялась и, тыкая пальцем в меня, сообщила:
— Ты со временем второй Старик будешь, даже из покойника пользу извлек.
Лена посмотрела на нее, потом на меня.
— Мы что-то не понимаем?
— Никаких тайн, она из рода волков. Так что ей понравилось, Вчера нашего Волка увидела и забалдела. Нож покажи, — обращаясь к ней, попросил я. Черепаха достала свой тесак и повернула так, чтобы было видно клеймо — волчья голова. — Любая вещь в роде сделанная, метится знаком. Вот это, — я показал на пряжку на ремне — знак Клана. Чужак, если не докажет, что имеет право носить вещи с чужим рисунком, очень больно получит по ушам. Это не касается только оружия — трофейного, купленного или подаренного.
— И почему красная ладонь?
— Потому что пять пальцев у всех и кровь одинаково красная, — и, видя, что они не поняли, продолжил, быстро съезжая со скользкой темы, где без подробностей об оборотнях не обойтись, — объяснением символики и в чем разница между разными клеймами и знаками я как-нибудь потом займусь. Это на пару дней как минимум.
Знаете, — вставая, добавил я, — пообщайтесь тут без меня с Рафиком в чисто женском коллективе. А мы поедем…
Мы въехали в Форт и прямо направились к конторе. Солнце было уже высоко и между хозяйственными постройками мельтешили люди. Многие здоровались с Рафиком и с любопытством разглядывали меня. Я еще раз порадовался, что переоделся, оставив дома свой наряд от оборотневых модельеров, а Лену попросил заняться Черепахиным внешним видом. И так каждый человек на виду — незачем раздражать подобными дорогими костюмчиками.
Впрочем, старая одежда на меня не налазила. Умом я и раньше понимал, что изрядно накачался физически от этой беспокойной жизни и постоянных тренировок, но когда рубашка лопнула по шву при попытке застегнуться слегка растерялся. Пришлось доставать какие-то старые рафиковы тряпки. Он всегда был объемнее меня, и рубаха с брюками вполне подошли, но вид их категорически мне не нравился. До меня вдруг дошло, что я привык к определенному состоянию и очень высокому качеству вещей, и в последнее время редко задумывался над проблемой отсутствия стиральной машины. Одежда была чистой, еда появлялась на столе бесперебойно. Все это как-то делалось помимо моих указаний, при том, что понятия слуги у оборотней не было в принципе, а я принимал происходящее как должное уже давно. Хорошо быть начальником, но теперь еще одна забота появилась — разобраться, кто там такой ловкий возле меня появился. За моей приемной дочкой-волчицей таких талантов не наблюдалась, да и мала она еще.
Мы слезли с коней возле крыльца и привязали их в специально отведенном месте. Тут на меня буквально налетела какая-то девушка с радостным криком. Я осторожно ее отстранил и с удивлением понял, что это Даша. Она выросла за эти годы и выглядела уже не угловатой девочкой, а очень даже симпатичной рыжей девушкой, за которой табунами должны бегать парни. Конопушки, впрочем, сохранились. Живозапах давал чистую радость и что-то еще, чего я понять не мог. Больше всего это походило на удовлетворение хорошо сделанной работой.
— Пойдемте, — сказала она. — Вы ведь к отцу? Я вас проведу.
Рафик за ее спиной удивленно поднял брови. Я пожал плечами. Когда тебе радуются — это приятно, но причин никаких для этого я не помнил. Две встречи, одна из которых на уровне «Здравствуй — до свиданья» и помню я ее только из-за первой прочитанной мне лекции о жизни на планете.