Семь часов тридцать одна минута! — сообщил голос из лимузина, когда она остановила автомобиль у подъезда Политехнического музея.
Она не успела даже сообразить, подумала ли она о том, который час, или этот услужливый механизм начинает сообщать свой справки, прежде чем даже мысль о времени приходит в голову человека.
Все билеты оказались проданными, и только корреспондентское удостоверение Зои открыло ей вход в аудиторию — на последнее пустовавшее место из резерва администрации.
Зал был заполнен и довольно активно гудел. Во всяком случае, здесь было больше шума, чем в цехе № 3.
Место Зои находилось впереди — прямо против пустовавшей кафедры.
Старичок—распорядитель, проводивший Зою, сообщил, что Бобров всегда чрезвычайно пунктуален, но сегодня, по неизвестной причине, запоздал уже на целых пять минут. Звонили к нему на дачу, и там ответили…
Зоя раскрыла рот, чтобы сообщить что Бобров пропал и его разыскивают, как вдруг вошел сам Бобров.
Зоя догадалась, что это Бобров, по тем аплодисментам которыми разразился вдруг зал, и еще больше — по той напряженной тишине, которая наступила вслед за аплодисментами. Так встречают только знакомых и популярных лекторов.
Бобров оказался высоким, широкоплечим человеком с крупными чертами лица. Он был одет в светлый серый костюм и держал в одной руке шляпу, в другой — портфель, перетянутый ремнями. Положив то и другое на кафедру, он сразу приступил к лекции, коротко извинившись за опоздание.
Все это произошло так быстро — открылась маленькая боковая дверка, в ней появился Бобров и спустя несколько мгновений очутился уже на кафедре, — что Зоя не успела ничего сказать распорядителю. Впрочем, и он куда—то исчез: около нее никого не было. В зале наступила тишина.
ЛЕКЦИЯ
БОБРОВ привычным жестом доставал из портфеля бумаги и раскладывал их на кафедре продолжая говорить. Boт он нажал кнопку — и в зале погас свет, а над кафедрой вспыхнул экран и на нем замелькали тени. Теперь были видны только экран и сам докладчик, освещенный каким—то матовым серебристым лучом, неведомо откуда падавшим на кафедру.
Он говорил о том, как вначале человек работал за станком, держа инструмент в руке. И на экране был виден этот смешной станок, который только поворачивал обрабатываемый материал, а человек выполнял все остальное. И все—таки это наивное устройство намного повысило производительность труда и подготовило изобретение и строительство других, более совершенных механизмов. Не будь этого примитивного станочка, не было бы и сложных современных машин.
Тут Зоя, как и все в зале увидела, что человеческая рука на экране теряет свои привычные очертания, становится прямолинейнее, узловатое и, наконец, превращается в кусок металла — железную руку. В этой руке, в ее железном кулаке, был зажат по—прежнему резец, но человеческие руки зато освободились и сам человек стоял свободно около станка и только регулировал его работу.
— Изобретение русскими мастерами суппорта, — слышался голос Боброва, — приспособления, держащего инструмент, было новым крупным шагом по пути освобождения человека от тяжелой физической работы. Но станок с суппортом требовал непрестанного наблюдения и все еще значительных физических усилий от человека.
И на самом деле, на экране было видно, как рабочий непрерывно хлопотал около станка, снимал и ставил тяжелые заготовки и готовые изделия.
— Следующим шагом явился станок—автомат — В голосе Боброва начали звучать торжественные нотки.
«Ну еще бы, — усмехнулась Зоя, напряженно следящая за экраном, — то, что не автомат, для Боброва вообще не механизм».
— Он освободил человека почти от всех забот, кроме одной — обеспечить правильную работу станка и подачу и съемку обрабатываемых изделий. Тончайшие операции, которые не под силу искуснейшим рукам человека, шутя выполняются станками—автоматами. Производительность их так велика, что один станок может заменить старый цех с ручной работой. Вот почему эти умные самоуправляемые и самоконтролируемые механизмы получили такое большое распространение в нашей стране — Но, — продолжал Бобров и голос его напряженно звенел, — размах социалистического строительства так огромен, что и этих самоработающих станков оказалось недостаточно перед лицом стоящих перед нашей промышленностью задач. И мы стали пускать в ход на наших заводах целые автоматические поточные линии — серии станков, которые проделывают все необходимые операции над данной деталью и автоматически передают ее друг другу.
Зоя увидела на экране знакомую уже ей картину: деталь путешествовала по станкам пока не попадала на ленту конвейера, которая уносила ее куда—то дальше.
— От автоматической поточной линии естественен был переход к автоматическому цеху.
Зрителям был показан третий цех «Самоходного комбайна», пущенный сегодня.
— Но и это не последняя ступень на пути непрерывного развития советской техники — сказал Бобров.
Экран стал чистым, в зале зажегся свет. Бобров, прихрамывая шагал вдоль большого демонстрационного стола. В числе других вещей Зоя заметила на столе большой макет, накрытый прозрачным целлофаном. Он показался ей знакомым. Это был тот макет, что она видела сегодня в кабинетеинженера, а может быть, и другой — копия его.
— Следующая ступень, — говорил Бобров, поднимая, как фокусник, прозрачный колпак и занося указку над макетом, — автоматический завод. Собственно, здесь нет ничего особенно неожиданного. Все вы, наверное, слыхали уже об автоматических электростанциях, которые работают без участия человека, о целых энергетических системах, действующих автоматически. Многие химические заводы тоже представляют собой гигантские лаборатории с огромными аппаратами и ретортами, в которых самостоятельно протекают и регулируются сложнейшие химические процессы. Известны сахарные и хлебопекарные заводы, где рука человека совершенно не касается продукции. Сложнее, конечно, автоматизировать машиностроительный завод и некоторые другие предприятия. Но и это осуществимо, особенно если эти предприятия специализированы — выпускают продукцию одного определенного типа. Вот перед вами завод, изготовляющий трубы, которые в таком большом количестве нужны нашей стране.
Бобров взмахнул палочкой над макетом, и, должно быть, его ассистент, неслышно появившийся минуту назад, нажал какую—нибудь кнопку, потому что макет вдруг ожил и превратился в маленький завод, наполненный движением, но, естественно безлюдный.
Слитки металла размером с шоколадную конфету, уложенные на вагончики—платформы, подавались игрушечным электровозом на эстакаду, где быстро и автоматически выгружаясь на ленту, они один за другим исчезали внутри завода, как хлебцы, сажаемые в печь. Внутри завода пылали миниатюрные печи, крутились похожиена карусели машины, а из другого конца завода, как макароны, бесконечным потоком вылезали готовые трубы разных диаметров, аккуратно нарезанные на ровные куски. Так же автоматически они оказывались на маленьких платформах, которые вывозил из завода другой игрушечный электровоз.
Все это действительно напоминало фокус.
— Но то, что происходит у вас перед глазами, можно увеличить и выподнять в производственном масштабе. И это уже осуществлено — голос Боброва звучал теперь спокойно и уверенно — Такой завод действует. Возможно и многое другое. Институт автоматики и телемеханики вместе с другими исследовательскими учреждениями страны и промышленными министерствами разработал проекты нескольких типовых автоматических заводов разного назначения. Это будут первые в мире автоматизированные производства данных специальностей. Не подумаете, конечно, что на таком заводе совсем не нужны будут люди. Они потребуются, но в очень небольшом количестве и, главным образом, для управления различными звеньями производства, причем и в этом им будут помогать многочисленные приборы—автоматы.
Зоя вспомнила начальника трех цехов «Самоходного комбайна» и старушку с пылесосом в руках. Действительно, людей на предприятиях, которые проектировал Бобров и его товарищи, было немного.