С десятком корней подмышкой Петренко почти бегом возвращался на станцию. Солнце зашло, и быстро сгущались сумерки. Он никого не встретил. Ворвался в лабораторию. Зажег свет. Бережно сложил свою ношу на стол.
Сполоснув руки, он бросился к весам. Установил их, чувствуя все возрастающее волнение.
"Спокойно, спокойно, Григорий", - говорил он себе, подкручивая винт, чтобы уравновесить весы. Взял первый попавшийся под руку куст, обрезал листву, положил корни на площадку весов. Стрелка резко скользнула по циферблату вправо. 510... 420.. "А черт! - пробормотал он, придерживая площадку рукой. - Четыреста сорок пять", - прошептал он в изумлении. Цифра его ошеломила. Он взял другой экземпляр. В корне оказалось триста восемьдесят граммов. Третий - четыреста десять. Он не отрывался от весов, пока не снял с площадки последнее растение.
От трехсот до четырехсот пятидесяти граммов - таков был вес корней созданной им формы кок-сагыза. Это уже было неплохо. Но не все. Теперь надо было ждать, что даст анализ.
Особой спешки в этом деле можно было не проявлять. Женя Самай, ушедшая в горы с Павлом Березовым, ожидалась еще вчера. Она вернется, вероятно, не позже этой ночи. Но ждать не было сил, да и разрядить возбуждение могла только работа. Петренко снял пиджак, засучил рукава и понес драгоценные корни в химическую лабораторию.
...Была глубокая ночь, когда он заканчивал последнюю операцию. В трубу вытяжного шкафа поднимались последние миллиграммы бензина. На стенках стеклянных колб застыли тонкие желтоватые пленки каучука. Петренко снял сосуды с водяной бани, охладил, поставил первую колбу на весы. Он нарочно не стал производить расчетов, пока не закончил всех взвешиваний.
В глубине сознания разливалась едкая горечь сомнений. Он снял последнюю колбу Записал цифры. Забрал свои корни и отправился к себе в лабораторию.
Возбуждение уже покинуло его. По общему весу колб он догадывался, что каучука в корнях было немного. Это свойство, очевидно, изменить не удалось.
Он сделал первый расчет. Острие карандаша сломалось на последней цифре. 10 и 5 десятых процента. Это было обидно мало. Но ошибки он не допустил. Цифра не вызывала сомнений.
Он закурил трубку. Очинил карандаш. Вычислил цифры для второго корня 10 и 4 Он не разогнулся, пока не закончил последнего расчета. Ни в одном корне содержание каучука не превышало 10 и 5 десятых процента.
Петренко откинулся на спинку стула. Окно директорского кабинета еще светилось. Сквозь стекло виднелась голова, наклонившаяся над раскрытой тетрадью журнала.
- Ничем перед вами похвастаться не могу, уважаемый Анатолий Петрович, сказал Петренко и встал.
Итак, третья задача в его плане пока еще осталась нерешенной. И никаких намеков на ее разрешение не возникало. Очевидно, выбранный путь был ложен.
Петренко ходил взад и вперед по лаборатории и думал. Предстояла новая атака на косность живого вещества. Его требовалось изменить. Для этого имелось одно средство - вновь расшатать наследственность растения, сделать ее нестойкой, податливой к внешним воздействиям.
- Все это так, - бормотал Петренко, в раздумии поглаживая жесткие усы. - Расшатать, верно, но чем? Чем?
Он остановился посреди комнаты, напрягая мысль.
- Конечно, самое верное средство - скрещивание, - сказал он убежденно. - С формой, взятой откуда-нибудь издалека. Но где взять вторую такую форму? Та, что у меня, - это же единственная на земном шаре.
Он тщательно выбил трубку и снова набил ее табаком.
- А чтобы вывести подобное растение где-нибудь в другом месте, скажем, на Украине, - размышлял он, - для этого потребуется минимум три года.
Он зажег спичку, посмотрел рассеянно на ее пламя. Спичка медленно разгорелась и погасла.
- Да, - пробормотал он, дуя на обожженные пальцы. - Как это мне раньше не пришло в голову?
Петренко швырнул трубку на стол и снова зашагал по комнате. Внезапно глухо прозвучал стук хлопнувшей двери. Раздались шаги и негромкие голоса в коридоре.
- Войдите! - сказал Петренко на стук в дверь.
Из черноты коридора показалось лицо Павла - усталое, измученное, со впалыми глазами. Он на мгновенье задержался на пороге, щурясь от яркого света лампы.
- Привет! - сказал он отрывисто и вошел в комнату.
За ним показались фигуры Жени Самай и Бориса Карцева. Их лица выражали предельное утомление.
- Фу! - воскликнула Женя и сбросила рюкзак. - Скажите мне, дома я или нет?
Она попыталась улыбнуться, но губы ее задрожали. Петренко бросился к ней.
- Садитесь, садитесь, - сказал он, подводя ее к стулу. - Ну как можно было так утомлять себя?
Женя села, вытянув ноги. Провела рукой по спутавшимся волосам.
- Ну, говори! - обратилась она к Павлу.
Петренко перевел вопросительный взгляд на лицо юноши.
Павел мрачно смотрел перед собой.
- Что-то ты, друже, не в своей тарелке, - сказал Петренко. - Нездоров?
- Пожалуй, что и так, - вяло согласился Павел. - Вернее, переутомился.
- А есть результат?
Павел закусил губы, медля с ответом. Перевел взгляд. Глаза рассеянно обежали комнату. Вдруг щеки его побелели. Он сорвался с места.
- Что это такое? - спросил он возбужденно.
Усы Петренко зашевелились.
- Мои питомцы, - ответил он улыбаясь.
Павел подошел к столу, поднял один из лежащих на нем корней, поворошил груду огромных листьев.
- Ты... был там? - повернулся он к Григорию Степановичу.
- Где там? - недоумевающе отозвался тот.
- В долине ущелья... Батырлар-джол...
- Первый раз слышу такое название. Постой, Павел, что с тобой делается?..
- Ничего, - медленно протянул Павел. - Откуда же ты взял этот корень?
- Сам вырастил. Да неужели ты не помнишь? Это с последней делянки. Впрочем, верно, ты видел их больше месяца назад. Вот, что из них получилось.
Женя приподнялась на стуле.
- Неужели наконец удача, Григорий Степанович? - просияла она.
Петренко сокрушенно покачал головой:
- К сожалению, нет.
- Низкая каучуконосность?
Петренко кивнул:
- Да. 10 и 5.
Брови девушки сдвинулись...
- Что же теперь делать? - спросила она с огорчением.
Петренко пожал плечами:
- Будем работать дальше.
- Что же без конца работать, если ничего не получается? - печально сказала Женя.
Петренко улыбнулся:
- У меня есть новый план.
- Какой же?
- Вывести такую же форму на Украине.
- Ну?
- И произвести скрещивание отдаленных родственников.
- И что же?
- И получить изменчивый, податливый материал, из которого можно будет сделать то, что нам нужно.
- Но для этого потребуется еще три года, - сказала Женя.
- Да. Три года. Если снова повезет.
Женя задумалась, разглядывая огромные корни.
- Как жаль, - сказала она, - что из этой злосчастной экскурсии мы не принесли ничего. По-моему, те гигантские корни, что вы там нарыли, обратилась она к Борису, - могли бы пригодиться в этом деле.
Павел опустил голову.
- Ну, я пошел, - сказал он глухо. - Мне в самом деле очень нездоровится.
Петренко, Карцев и Женя молча смотрели, как он неуверенной походкой подошел к двери, открыл, оглянулся через плечо, словно желая что-то сказать, но не сказал ничего и вышел.
- Да, - сказал Борис тихо. - Ничего из нашей экскурсии не вышло.
Он помолчал.
- Ничего! - добавил он спустя минуту. И вдруг вспомнил. Рука его опустилась в карман. Он вытащил полную горсть, разжал пальцы и протянул руку Григорию Степановичу и Жене. Они с интересом склонились над ладонью.
- Что это? - спросила Женя с удивлением, рассматривая темные зерна, по размерам слегка уступающие кедровым орешкам.
- Вот вам и партнер для вашего скрещивания, - сказал Борис торжественно. - Знаете, что это такое?
Петренко покачал головой, не сводя глаз с зерен.
- Это семена гигантской расы кок-сагыза, - объяснил Борис. - Тараксакум гигантеум.
Женя захлопала в ладоши. Борис с улыбкой встретил ее смеющийся взгляд.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ...Истина в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками... А. С. Грин "Алые паруса" БОРИСУ КАРЦЕВУ не приходило в голову, что экспедиция, которую он нагнал спустя неделю после экскурсии в долину Батырлар-джол, затянется на такой длинный срок.