Затем они извлекли оставленную Браге провизию. Все трое в буквальном смысле ползали от усталости — чтобы наполнить бурдюк водой, Кинг на коленях пополз к крику; после еды им стало немного лучше, и они улеглись спать тут же, прямо на земле.
Весь следующий день они провели в лагере, собираясь с силами, вновь и вновь просчитывая возможные варианты. Почему все-таки ушел Браге? И почему в тот самый день? Верно, рейдовая группа задержалась дольше, чем предполагалось, но ведь в лагере еще оставалась провизия. К тому же были целы все лошади и верблюды, которых на худой конец можно было забить. Куда подевался Райт? Почему он так и не добрался до лагеря? И главный вопрос: почему их бросили? С горечью размышляя о случившемся, Берк принимает решение наказать Браге и его людей: их жалованье пойдет Уиллсу и Кингу. Он непременно добьется этого по возвращении.
Провианта должно хватить по меньшей мере на месяц; если все пойдет гладко, до Маунт-Хоуплеса они обеспечены едой. В свое время, уходя из лагеря в рейд, они оставили здесь часть одежды; теперь, когда она нужна позарез, ее не оказалось на месте. Еще один камень в адрес Браге — каким надо быть идиотом, чтобы забрать с собой их одежду!
Берк пишет письмо, которое в сложившихся обстоятельствах можно считать образцом сдержанности: «Базовый лагерь N 2, Куперс-Крик. Рейдовая группа, в которую помимо меня входят г-н Уиллс и Кинг (Грей скончался), следуя от залива Карпентария, прибыла сюда прошлой ночью; мы нашли лагерь пустым, поскольку тыловая группа покинула стоянку ранее в тот же день. Намерены завтра медленно двигаться вдоль крика к Аделаиде через Маунт-Хоуплес, следуя маршрутом Грегори; мы очень ослабли. Двое верблюдов изнурены до крайности, поэтому мы вряд ли сможем проходить более четырех-пяти миль в день. Грей скончался в пути от истощения. Мы все страдали от голода. Надеюсь, оставленная здесь провизия восстановит наши силы. Мы открыли проходимый маршрут до залива Карпентария, основная его часть пролегает по 140 меридиану восточной долготы. Между Куперс-Криком и Каменной пустыней обнаружены области, пригодные для скотоводства. Местность до тропика Козерога сухая, а между тропиком и заливом в основном гористая, но хорошо увлажняется и богата травами.
Берегов Карпентария мы достигли 11 февраля 1861 года. Крайне разочарованы уходом тылового отряда.
Р. О'Хара Берк, руководитель.
22 апреля 1861 г.
P. S. — Верблюды не в состоянии двигаться, а у нас нет сил идти, иначе мы бы пытались нагнать ушедших. Намереваемся медленно следовать вниз по крику».
Уиллс в дневнике куда откровенней:
«Воскресенье, 21 апреля 1861 г. — Вечером прибыли в лагерь и застали его пустым. В зарытой под деревом записке Браге сообщает приятную новость — сегодня утром они ушли к Дарлингу со всеми верблюдами и лошадьми, каковые находятся в прекрасном виде; мы измучены, наши верблюды истощены, так что шансы догнать ушедших равны нулю. К счастью, Браге оставил достаточно провизии, чтобы мы сумели добраться до границ цивилизации, а именно: муки — 23 кг, риса — 9 кг, овсянки — 27 кг, сахара — 27 кг и вяленого мяса — 7 кг. Эти припасы наряду с некоторым количеством конских подков и гвоздей, а также прочих ненужных мелочей составляют все содержимое тайника; отсутствие одежды ставит нас в весьма неприятное положение.
Досада, поразившая нас при виде пустого лагеря, поистине не поддается описанию; мы не в силах пройти даже нескольких шагов — возникает ощущение, что ноги отнялись. Мне никогда ранее не доводилось испытывать подобное чувство беспомощности и, надеюсь, никогда больше не приведется. Пустячный подъем налегке вызывает совершенно неописуемую боль в ногах, а общая усталость делает непригодным для какой-либо работы. Бедняга Грей, должно быть, ужасно страдал, когда мы подозревали его в притворстве. Как удачно, что эти симптомы не настигли нас в период, когда весь наш рацион состоял из мяса изнуренной лошади.
Ничего не оставалось, как свыкнуться с мыслью об уходе Браге. На ужин сварили овсянку с сахаром. Сытная еда в сочетании с нервным возбуждением, вызванным обстоятельствами, в которые мы были поставлены, оказали неожиданный эффект — ноги отошли. Возможно, что таково действие овощей? Не берусь судить, но мы с г-ном Берком оба отметили явственное облегчение и ощущаем больше силы в ногах, чем в последние дни. Склонен думать, что если бы не портулак, которым изобиловала местность, мы вряд ли бы смогли вернуться на Куперс-Крик».
Итак, новый запас провизии позволял надеяться достичь Маунт-Хоуплеса, и после суточной передышки они вновь начали собираться в дорогу. Оставшуюся часть разбитой бутылки, в которой лежало письмо Браге, Кинг надел на изгородь. Найдя затем целую бутылку, они вложили туда записку Берка и спрятали в тайник на случай, если кто-нибудь из отряда Браге вернется в лагерь. Кинг разровнял лопаткой землю над тайником, оставив его точно в том виде, в каком он был. Лопатку приставили к эвкалипту. Кроме провизии брать было особенно нечего; Кинг вырезал из заменявшей калитку шкуры квадратный кусок, намереваясь приспособить его вместо сапог; гвозди и подковы оказались ни к чему, и он разбросал их по земле. Наконец, на несколько торчащих из забора гвоздей он повесил ненужное тряпье и куски кожи. Пепел от потухшего костра остался нетронутым.
23 апреля в 9.15 утра они двинулись в направлении, противоположном тому, по которому ушел отряд Браге. Трое людей в истрепанной одежде, ведя полуживых верблюдов, медленно зашагали назад по уже исхоженному южному берегу Куперс-Крика.
Глава 9
ОТСТУПЛЕНИЕ К МЕНИНДИ
Браге вполне мог задержаться еще на день-другой у Куперс-Крика, даже лишняя неделя не решала дела. Но 18 апреля он твердо решил покинуть базовый склад и установил дату ухода — 21 апреля, воскресенье. У Пэттона разбухли и кровоточили десны, причинявшие мучительную боль. Он настойчиво просил отправить его в Менинди, где Беклер или новый врач смогут оказать медицинскую помощь: никто не сомневался, что задержка будет стоить ему жизни. Сам Браге и двое остальных членов группы — Макдоно и Дост Магомет — тоже настолько ослабли от жары и недостатка витаминов, что присмотр за животными сделался для них почти непосильной нагрузкой; один раз пришлось идти за 15 миль ловить сбежавших лошадей, и этот день превратился в кошмар.
К середине апреля Браге потерял всякую надежду на возвращение Берка: запаса провизии, взятой рейдовой группой хватало максимум на четыре месяца, а этот срок истек. Таким образом, рассуждал Браге, Берк либо погиб, либо добрался до Квинсленда.
Имелось еще одно обстоятельство, толкнувшее Браге принять окончательное решение: он считал необходимым оставить часть продуктов в тайнике на тот случай, если каким-то чудом Берк и его спутники все-таки вернутся сюда; и вот наступил момент, когда провизия оказалось столько, чтобы хватило и Берку и им самим на дорогу до Менинди. Прожди он здесь дольше, пришлось бы все забрать с собой. К тому же незадолго до этого прошли дожди, и Браге рассчитывал обнаружить по пути воду.
Итак, 18 апреля решение было принято. Два дня заняли сборы — разделили провизию, вырыли яму, уложили туда ящик, разровняли поверхность, замаскировав место на случай прихода аборигенов и вырезали надпись на дереве. Затем Браге достал запечатанный пакет с письмами Берка и, согласно инструкции, сжег их.