Какое-то время вся затея висела в воздухе — как раз в этот период в делах колонии наступил спад; за одиннадцать месяцев удалось собрать лишь 900 фунтов. Пришлось отправить новый подписной лист «скваттерам, негоциантам и другим джентльменам», и вскоре с каждой почтой стали приходить чеки, денежные переводы и наличные. Один деревенский священник внес 100 фунтов, Баркли выписал чек на 50 фунтов, капитан Кейделл обещал предоставить в распоряжение экспедиции пароходы на Муррее и Дарлинге; к назначенному сроку к тысяче Кайта добавились еще 2200 фунтов. Парламент Виктории, поначалу скептически отнесшийся к идее, проголосовал за субсидию в размере 6000 фунтов. Таким образом, Общество, имея на руках 9000 фунтов, получило возможность начать подготовку.
Для организации предприятия учредили специальный комитет во главе со Стоуэллом и Макадамом в качестве секретаря. Прежде всего надлежало подобрать руководителя будущей экспедиции. Первым кандидатом был Грегори, уже совершивший поход к центру континента, но он отказался, предложив, в свою очередь, на это место майора Уорбертона, опытного исследователя из колонии Южная Австралия. Комитет, однако, отверг его кандидатуру, считая, что главой экспедиции непременно должен стать житель Виктории, и поместил в мельбурнских газетах соответствующие объявления. Четырнадцать соискателей подали прошения, но к окончательному обсуждению оставили лишь шестерых претендентов. Одним из них был начальник полиции округа Каслмейн — Роберт О'Хара Берк. Большинством голосов — десять против пяти — Комитет избрал его на пост руководителя экспедиции.
Выбор по многим статьям представляется странным. Берк никогда прежде не участвовал в длительных походах и не имел никакой научной подготовки. Кроме того, он был ирландцем до мозга костей, а следует заметить (рискуя вызвать яростные возражения, как при всяком обобщении подобного рода), что в ирландском характере есть ряд черт — таких, как излишняя резкость и богатое воображение, своеволие и отчаянная храбрость, — которые парадоксальным образом служат в экспедиционных делах скорее недостатком, чем достоинством.
Из среды ирландцев вышли лучшие британские генералы, но ирландские имена редко встречаются среди первопроходцев Австралии, Африки, Азии и Америки. Для подобных предприятий противопоказана порывистость, исследовательские экспедиции требуют выдержки и упорства, огромного терпения и такта, методичности в ущерб эмоциям, наконец, умения отрешиться от всего постороннего, сосредоточившись на главной цели. Ирландец великолепен в лихой кавалерийской атаке и штыковом бою, но рытье траншей ему органически претит; последние качества скорей ассоциируются с шотландцами и англичанами (что вовсе не исключает ситуаций, когда шотландец или англичанин окажется несостоятельным, в то время как ирландец проявит незаурядное терпение и волю).
Берк вырос в имении Сент-Клеранс в графстве Галвэй в семье землевладельцев и военных. После окончания Королевского военного училища в Вулидже он поступил в кавалерийский полк, приданный австрийской армии. Когда полк расформировали, он вернулся в Ирландию, где служил констеблем, а затем получил пост инспектора полиции в колонии Виктория. В Австралию он прибыл как раз в период разгула страстей, вызванных «золотой лихорадкой», и быстро проявил армейские навыки. Когда старатели-европейцы учинили расправу над двумя тысячами китайцев на Буклендских приисках, Берк во главе маленького отряда совершил пятидесятимильный марш-бросок к месту происшествия и железной рукой восстановил порядок.
В 1854 году, испросив годичный отпуск, он отбыл в Европу, чтобы принять участие в Крымской кампании, но опоздал: война уже кончилась. Берк возвратился в Викторию, где быстро получил пост начальника полиции в густонаселенном районе золотодобытчиков — Каслмейне. Ко времени назначения руководителем исследовательской экспедиции ему исполнилось 39 лет и он все еще не был женат.
Таковы официальные данные. Что касается личности Берка, то здесь суждения современников разноречивы. Вот как описывает Берка управляющий банком, хорошо его знавший: «Типичный ирландский сорвиголова с вполне заурядной внешностью и длинной бородой, в которой часто застревали остатки пищи. Вне службы часто расхаживал в нелепой, похожей на сомбреро шляпе, брюки неряшливо свисали мешком, поскольку он не носил помочей. В целом вид был весьма неопрятный… Про него рассказывают анекдотический случай, тем не менее имевший место в действительности: возвращаясь из Иаканданда в Бичуэрт, он заблудился на проторенной дороге и с трудом добрался до места назначения, опоздав на несколько часов. Путешественником его никак не назовешь…»
Другой современник пишет: «За резкими манерами скрывался мягкосердечный человек». И еще одна характеристика: «Он был добр и щедр до абсурда, но случись что-нибудь непредвиденное, и он терялся, приходя в такое замешательство, что лишался всякой способности к здравому разумению. Решившись на что-либо, он никогда не задумывался о последствиях. Будучи на службе человеком железной дисциплины, не терпел, если кто-то перечил ему».
«У Берка, — пишет следующий современник, — никогда не водилось фрака, ни даже белой рубашки, он одевался по-солдатски, хотя был джентльменом и чувствовал себя прекрасно в высшем обществе». (Последнее, по-видимому, намек на связи Берка с богатым семейством из Клонкарри.) За Берком числилось немало чудачеств. Так, сочтя однажды, что начинает толстеть, он приказал слуге тратить на еду не более шести пенсов в день. Он обожал бултыхаться в вырытом позади дома бассейне, а после сидел на солнце нагишом, но в каске, с книгой в руке.
По общему мнению, Берк «был темпераментным, чудаковатым смельчаком… Он то ли не сознавал опасности, то ли упивался риском до степени безрассудства». Берк как бешеный носился на лошади по лесам и болотам, проявляя «такую прыть, что некоторые люди считали его не в своем уме». Берк обладал способностями к языкам и любил выписывать цитаты французских, немецких и итальянских поэтов, которые развешивал потом на стенах приемной в своем полицейском участке. Посетители, с любопытством разглядывая интригующие цитаты, вдруг застывали на месте, натолкнувшись на следующее объявление: «Читать написанное на стенах запрещается». Он охотно одалживал друзьям: «Деньги просачивались у него сквозь пальцы, едва он успевал получить жалованье». Иногда он исчезал из виду и не появлялся на работе несколько дней подряд.
Особое удовольствие доставляло ему доводить до белого каления одного судью, не терпевшего, когда хлопали его калиткой. Берк мог промчаться верхом 30 миль ради того, чтобы хлопнуть этой самой калиткой. Он слыл человеком богемным и, что удивительно для ирландца, был протестантом. А вот одно из существенных замечаний: «Худшего бушмена[7] трудно вообразить — он всегда шел напролом».
Ходили упорные слухи о его романе с молоденькой актрисой Джулией Мэтьюз, приехавшей в Австралию петь в оперетте. Впервые Берк увидел ее на выступлении бродячей труппы, прибывшей на золотые прииски; по отзывам современников, это была «пышная и веселая» девица, весьма бойкая по тогдашним понятиям. Говорили, что он являлся на каждый ее концерт в Бичуэрте, а затем последовал за труппой. По рассказам одного из коллег по службе в полиции, Берк впал в полное отчаяние, когда Джулия ответила отказом на его предложение выйти за него замуж. Он купил пианино и несколько недель не вылезал из дома, разучивая с помощью учителя-немца ее песенки.
Так или иначе все сходятся в одном: Берк, несомненно, умел расположить к себе. Приехав в Мельбурн, где ему предстояло занять пост главы экспедиции, он приоделся, поселился в богатом пригороде — Ричмонде — и вступил в члены Мельбурнского клуба, представлявшего собой, как и Королевское общество, важный институт истеблишмента. Одна из дам описывает его следующим образом: «Познакомившись ближе с мистером Берком, мы прозвали его Рубакой — он действительно производил впечатление человека отважного и отчаянного, к тому же через все лицо у него тянулся огромный шрам от сабельного удара, полученного на дуэли еще в его бытность в кавалерии на австрийской службе. Все отмечали его прекрасные манеры; танцевать с ним было одно удовольствие».
7
Наименование обитателей австралийской глубинки, хорошо знакомых с условиями жизни в буше. —