— Влюбился, вероятно…
— Не думаю… Он постоянен.
— Вот как? А каков предел в этом вопросе?
— Вам, чертям, после смены этого не понять.
Лениво посмеялись. Заместитель бригадира новой бригады — светловолосый мулат Толя Альварес — решил:
— Мне кажется, что дело даже не в нем. У вертолетчиков тоже смена, и пока примут машины…
— А что их принимать?
— Ну… просто поболтают… Тем более, пурга. Все-таки известный риск. И как там решит их начальство…
— А кто там сегодня?
— Сим Сато…
— Этот японец? Он помешан на осторожности!
— Слушай, а что, собственно, с ним произошло? Я имею в виду Сато.
— Обыкновенная история. Он из дальнего космического отряда. Вылез на какой-то астероид, попал под облучение, теперь вот оттаивает в нашем Заполярье.
— Такие сверхбдительны и суперосторожны.
— Когда клюнет тебя как следует, невольно подумаешь о других.
Разговор распадался и снова сливался, за ним стояло ожидание любимой работы для одних и встреч с любимыми для других, потому он казался неровным, взволнованным.
Пурга за куполом балка набирала силу. Сменяемые изредка посматривали вверх, на вспыхивающие огоньками бело-розовые космы, и незаметно для себя вздыхали.
Сменяющие стали беспокоиться — если пурга разыграется, то вертолеты могут задержаться на вполне законных основаниях.
Внезапно по цветущему саду прошел холод, и все оглянулись. Холод вырвался из парадной, точнее, грузовой двери-ворот, которая открывалась лишь летом или в те редкие минуты, когда внутрь балка нужно было протащить нечто громоздкое, объемное.
Оттуда, из-за вечно плодоносящих зарослей черной смородины, показался психоаналитик Эн Роу — как всегда, изысканно-изящный, чуть ироничный и печальный. За ним шел высокий седой человек — красивый мужественной, открытой красотой: голубые ясные глаза, слегка вьющиеся волосы, тяжеловатый подбородок и твердые, хорошего рисунка губы, в уголках которых жила улыбка, приветливая и добрая. И в то же время и в его лице и в плотной широкоплечей фигуре угадывались настороженность, некоторая скованность, словно у человека, неуверенного в том, что его встретят хорошо, поймут и примут.
— Роу, ты не один? — спросил Альварес.
— Как видишь. Знакомьтесь — наш новый запасной. Джулио, или Джек Петров.
Запасной молча пошел от кресла к креслу, твердо пожимал протянутые руки и, когда вслушивался в имена, смотрел прямо в глаза представлявшемуся. Позднее все отметили, что выдержать этот взгляд оказалось нелегко. В нем сочетались интерес, доброжелательство и в то же время настороженность, какая-то скрытность. Но в целом эта привычка смотреть прямо в глаза во время знакомства мужчинам понравилась — они были крепкими ребятами и понимали толк в себе подобных.
— Остальных сегодня не ждите, — сообщил Роу. — Сато оказался верным себе и машин не выпускает.
— А как же ты?
— Видишь ли… Я догонял, потому прилетел на резервной машине и решил рискнуть.
— И Сато выпустил?
— Он шипел на тридцати двух известных и стольких же неизвестных нам языках, но я сделал вид, что не понимаю его…
— Лететь трудно?
— Не скажу… Делал, как учили, — взлетел вертикально, до стратосферы, а потом пошел отвесно, на ваш маячок…
— Да, ты ведь неудавшийся космонавт…
— Почему неудавшийся? Скорее, разочаровавшийся.
— Новостей нет?
— Бригадир просил передать извинения и тысячу соболезнований. Советовал сразу размяться.
— Разбавлять смену?
— Именно. Кстати, сразу введем в курс Джулио. Он рвется на буровую. Как дела у вас?
— Вступили в седьмую тысячу. Обсадные трубы есть, раствор запасен. Будем надеяться, что скважина задышит в вашу смену.
— Есть надежда?
— Если судить по структуре пластов — вполне вероятно. Все замолкли, потому что вошел бригадир Жак Брауде.
Он увидел Роу и резко спросил:
— Все прилетели?
— Нет, только нас двое. Остальных не пустил Сато. Знакомьтесь — наш новый запасной.
Петров протянул руку. Пожимая ее, бригадир назвался. Взгляд Петрова — прямой, настороженный — радостно вспыхнул.
— Петро… Джулио, — промямлил он, тиская руку Броуде. — Вы… вы тот Броуде?
— Что это значит — тот?
— Ну, который… художник?
— Да. И вам это не нравится?
— Прекрасное не может не нравиться. Но я жду от вас большего.
— Не понимаю, — выпрямился, словно готовясь к схватке, Жак.
— Я вижу иные пути…
— Когда кто-то что-то сделает впервые, следующие за ним видят совсем иные пути. Видят! Но не всегда идут по ним. Предпочитают подталкивать других. Чаще всего того, первого…