— Как же много воды в ваших словах и названиях, — тяжело вздохнул я. — Если честно, я совершенно ничего не понял. Мне нужно вернуть эту фиговину?
— Фиговину, — хмыкнул Сариэр. — Эта фиговина, дает тебе право на титул. Она выбрала тебя и признала твое право на возвышение, так что ты как минимум не простолюдин, тебе лишь нужно закрепить этот статус на совете князей.
— Горю желанием предстать перед вашими шишками, ага, — тяжело вздохнул я.
Ведь титул был так близок, хотя я понятия не имею, какие будут от него плюсы и вообще, зачем он мне нужен.
— Твои аллегории меня забавляют, — хмыкнул эльф. — Но по факту, титул уже твой, тебе осталось лишь пройти через определение, чтобы лес решил, чего ты достоин.
— Еще лучше, — покачал я головой. — Деревяшки будут решать, чего я достоин.
— Ты совершенно невыносимый разумный, — вздохнул эльф. — Другой бы уже прыгал от радости и донимал меня по поводу места встречи, а тебе словно и не нужен этот титул.
— Если дадите мне его прямо сейчас, то я буду рад, — проговорил я.
Эльф только покачал головой, потому что весь его словарный запас был исчерпан, а я смог насладиться его изумленным выражением лица.
— А что вы имели в виду, по поводу выбранных? — задал я волнующий меня вопрос.
— Ты задаешь на удивление правильные, но сложны вопросы, — ответил Сариэр. — По легендам, некоторые из нашего народа, способны общаться с миром, мы первородные и способны защищать наш дом и очищать его от влияния того же хаоса. Именно род Смотрителей времен должен был иметь такую возможность, но, что-то было не так. Они не могли влиять на события, пытались, иногда это даже получалось, но, все тщетно. Не знаю, что не так, но почему-то первородные не в состоянии очищать этот мир.
— Все просто, вы не первородные, — проговорил я. — Знаешь хранитель, я ненавижу богов этого мира. Ненавижу за их двуличие. Многие, все такие белые, якобы защищают и охраняют, но на самом деле все куда как мрачнее. Они как разбойники, или даже хуже, ворвались в чужой дом, через черный ход, когда хозяева защищали центральный. И нет, чтобы помочь хранителям этого дома, нет, они убили их, убили и не смогли защитить его от вторжения. Да, они закрыли дверь, но не смогли закрыть окна, и в итоге все это вылилось в Араон. И там была твоя светлая богиня, но только вот какая она после всего светлая. И вы отнюдь не были первыми, вы всего лишь вторженцы, лучше, конечно, чем ваши боги, ведь вы не виноваты, но все же.
Я замолчал, обдумывая свой взрыв горечи, но эта темя меня всегда задевала, особенно в связи с тем, как эльфы кичатся своей первородностью. Посмотрев на хранителя, я увидел его потерянный взгляд, и даже смог почувствовать сквозь ментальную защиту, его растерянность. Его словно не было рядом, как будто бы пустая оболочка шла со мной. После секундного всплеска и потрясения, больше не было ничего, лишь пустота.
— Наша богиня приходила ко мне, и говорила, — потерянным голосом заговорил идущий рядом хранитель. — Она сказала, что мы должны начать просить прощения у этого мира, и тогда я думал, что это всего лишь дурной сон. Но я чувствую, что ты не врешь, и я просто не знаю, как мне дальше жить. Мой мир, моя вера, все это рухнуло под натиском твоей горечи.
— Что еще она тебе сказала? — растерянно проговорил я.
— Что ты перворожденный, и что нам пора просить прощения у этого мира, — ответил мне хранитель потерянно.
— Лучше поздно, чем никогда, — хмыкнул я. — Я вижу, что это все ввело вас в прострацию, но по-другому не бывает. Мне не много лет, я не прожил достаточно времени, чтобы заиметь опыт, но единственное, что я могу вам посоветовать, так это то, чтобы вы доказали миру, и в первую очередь себе, что вы достойны нового дома.
Сариэр замолчал на долгие минуты, и я уже испугался за его психическое здоровье, но он все же смог заговорить снова.
— Прости нас Кариэл, — тихо сказал Минрандиил.
— Не у меня тебе стоит просить прощения старый эльф, не у меня, — покачал я головой. — А мертвым твои слова не к чему.
От пафоса в моих словах передернуло даже меня, но, похоже, не Минрандиила, он заметно сгорбился и я четко увидел, что ему не одна тысяча лет. Мучила ли меня совесть, за эти слова? Да ни разу, если честно. Единственное, о чем я жалел, так это о том, что я сказал слишком много. В тишине мы поехали дальше, от куда-то из леса выбежал белый конь, который сразу же приковал внимание стали к себе, эльф механически сел на него и дальше мы продолжили движение в тишине. Я не горел желанием прерывать эту тишину, а эльф, похоже, совсем не хотел о чем-то говорить. Так продолжалось еще минут десять-пятнадцать, Минрандиил все молчал, и я ощущал его грусть и черную тоску.