***
Обстановка в Саране была именно такой, как он себе и представлял. Им повезло, период активных сражений миновал, люди больше не были готовы проливать кровь из-за семейных разборок Лорнов. Как узнал Гэбриэл, многие уже по несколько раз поменяли сторону, пытаясь поддерживать потенциального победителя. И, если изначально, перебежчиков казнили за дезертирство, то потом это стало бессмысленно, иначе пришлось перевешать половину населения.
Город, в который они приехали, оказался самым крайним пунктом среди территорий, подчиняющимся Галиму, и ближайшим к землям повстанцев. Именно поэтому король перенес свою резиденцию из столицы сюда, чтобы быть в курсе всего, что творится «по ту сторону».
На взгляд Гэбриэла, это было глупо, так как он мог получать сведения и через гонцов, находясь при этом в хорошо защищенной столице. Но, похоже, ни Галис, ни Галим ни разу не пытались подослать друг к другу наемных убийц. Интересно, были ли тому виной братские узы? Очень по-королевски решать семейные споры с помощью кровопролития подданных.
Гэбриэл проехал по городу, оценил обстановку и решил, что пора возвращаться назад. Возможно, принцесса уже «включила» голову, и с ней можно будет спокойно поговорить и решить, как вытаскивать ее братца.
Гэбриэл уже поинтересовался у Джимми, Эмира не в первый раз показывали в свите Галиса, называя его иностранным советником. Хозяин таверны даже сказал, что он как-то сам говорил речь в поддержку короля-самозванца, что делало все еще запутаннее. Эрилин права, как мог ее брат добровольно оставаться в Саране, зная, что дома беда?
В таком случае, перед ними два вопроса. Первый: знал ли Эмир о том, что случилось в Иканоре? И второй: если знал, на каких условиях он согласился поддерживать Галиса?
Едва въехав во двор, Гэбриэл обратив внимание, что коня Эрилин больше не было у привязи. Хорошо, значит, Джоф пересилил свою лень и, перестав уповать на больную руку, здоровой все же отвел животное в стойло.
Джимми обнаружился за стойкой. Он сидел, подперев рукой свой могучий тройной подборок, и просматривал книгу учета.
— А, Гэбриэл, — поднял он глаза. — Как прогулка?
— Без неожиданностей, — ответил Гэбриэл не без облегчения.
— И то хлеб, — признал Джимми. — Все в упадке, нет производства, нет торговли. Если война продолжится, скоро придет голод.
Гэбриэл не стал спорить с очевидными выводами.
— Война скоро закончится, — сказал он уверенно. — Я видел вчера Галиса. Он выглядит выдохшимся. А его речь… Он больше сам не верит своим словам. Твердит зазубренный текст, да и только.
— Многие так думают, — вздохнул Джимми, — но так вот уже полгода, а прогресса — ноль.
Гэбриэл пожал плечами. На своей версии развития событий он не настаивал.
— Я тут кое-что узнал, — Джимми понизил голос, — про твоего Лориса Каучера.
Гэбриэл уважительно вскинул брови.
— Уже? Прошло три часа.
— Не люблю затягивать, — что означало, что Джимми жаждет поскорее отдать свой долг чести и спровадить нежданного постояльца.
— И? Что ты узнал? Раз так быстро, значит, он тоже где-то неподалеку?
«Что за скопление ключевых фигур в одном месте?»
— О да, — в глазах Джимми появился нехороший блеск. — Все здесь. Галис по ту сторону, Галим по эту. Ну и руководитель третьей стороны, естественно здесь. Просто раньше я не знал его имени.
— Кто-кто? — растерялся Гэбриэл. Хозяин таверны застал его врасплох, а он-то думал, что в курсе сложившейся в Саране ситуации. — Что за третья сила?
Джимми закатил глаза.
— Миротворцы, — он словно выплюнул последнее слово.
— Это еще кто?
— Движение против войны. Тоже те еще пропагандисты. Так же, как Галис, собирают толпы народа и вещают, что братья должны примириться и жить в единстве и согласии.
— Ну, идея здравая. В чем подвох?
— А в том, что во всеуслышание разглагольствовать, что миру мешает гордыня Лорнов не лучший аргумент, когда и Галис, и Галим — оба Лорны.
Гэбриэл хмыкнул.
— Даже так?
— Ага, — Джимми захлопнул свою книгу учета, от которой все равно отвлекся. — Короче, хотели мира, внесли еще большую смуту.