Сентас Рей хорошо знал своего ученика, он сделал правильный ход, понял, что для него важнее всего — весточка о семье. Теперь же ход был за Гэбриэлом.
Одиночная камера не зря была местом для того, чтобы подумать. И думал Гэбриэл много. О погибшей семье, о детстве, о Сентасе Рее, о Дерике. Иногда хотелось плакать, но глаза, как назло, оставались сухими. Возможно, если бы слезы пролились, было бы легче.
Может быть, стоило сразу честно отказать учителю, и пусть бы он убил его прямо на месте? Но Сентас Рей учил его больше десяти лет, он сам вбил в него стремление к выживанию. Гэбриэл был потерян, он не знал, для чего ему жизнь, и как именно он хочет ее прожить. Но прожить ее по законам Братства теперь казалось хуже смерти.
В замке завозились, на пороге появился Алехандер с подносом.
Гэбриэл резко встал, принял поднос. Алехандер не спускал с него глаз.
— Ты следующий, ты знаешь об этом? — спросил Гэбриэл.
— Учитель ценит преданность, — убежденно ответил Алехандер. — Он просил тебя быть готовым. Придет за тобой через час.
Через час? Так скоро? Сердце забилось сильнее. Час. Это значит, пришло время выбирать.
— Ему что-нибудь передать? — спросил Алехандер.
Алехандер был далеко не лучшим бойцом, а теперь у него еще и сломана рука. Сентас Рей послал его именно потому, что знал: Гэбриэл его не убьет. Будь проклят Сентас Рей, который все измеряет убийствами, и вбил это в голову своим ученикам.
Осознание пришло внезапно. Такое простое и такое непостижимое.
«Я могу обезвредить его, не убивая!» — эта мысль была настолько ясной, что Гэбриэл не мог понять, почему она раньше не приходила ему в голову. Сентас Рей будто заколдовал его, внушив, что у него есть только два варианта: убить или сдаться.
Губы Гэбриэла тронула улыбка.
— Передай ему привет!
Поднос полетел Алехандеру в голову. Тот вскрикнул, но успел увернуться. Однако этого Гэбриэлу было достаточно — он хотел только отвлечь его внимание. Алехандер не успел выпрямиться, а Гэбриэл уже оказался у него за спиной. Он всегда двигался гораздо быстрее остальных учеников.
Уверенным точным движением он зажал горло бывшего товарища. Алехандер попробовал бороться, хрипел и размахивал здоровой рукой, пытаясь вырваться, но Гэбриэл держал крепко, все сильнее сжимая захват.
Очень тонкая грань — придушить, чтобы тот отключился, но не умер. Гэбриэл не хотел никого убивать. Тонкая грань…
Алехандер обмяк под его рукой. Гэбриэл проверил пульс и убедился, что тот жив, только после этого вздохнул с облегчением. Что ж, пусть это будет его первой маленькой победой.
Их школа была полна гостей, настоящих опытных сатанидов, а не учеников, чтобы уйти от них, придется постараться…}
Наверное, это был первый безумный поступок в его жизни. Сколько же их было потом?
Гэбриэл достал свой кулон из-под рубашки. С того самого дня, как Сентас Рей вручил его ему, он с ним не расставался. Весточка о семье, которую ему так и не было суждено найти. Интересно, эту вещь похоронят вместе с ним?
Гэбриэл запоздало пожалел, что не отдал кулон Эрилин на память. Лучше бы он остался у нее, чем будет погребен.
Смерть… Он снова задумался о ней… Однажды Гэбриэл уже был готов умереть по-настоящему, без всяких «если»…
{Как страшно и холодно, когда остаешься совсем один, а за твоей спиной несколько десятков вооруженных врагов. И как только они тебя догонят, все твои прежние мытарства пойдут прахом, потому у них четкий приказ, ясная цель — схватить живым или мертвым.
Волей - неволей в голову лезли мысли: а стоит ли? Стоит ли мчаться через лес сломя голову без оружия и должной экипировки, раздирая в кровь лицо и руки, прокладывая себе дорогу... куда? В мир, где никто не ждет? Где нет ни единой души, для которой он хоть что-то да значит? Туда ты стремишься, парень?..
Гэбриэл тряхнул головой, отбрасывая от себя эти мысли. Не этому его обучали долгие годы, совсем не этому. Сентас Рей сам во всем виноват, это он научил его, что не важно, что будет потом, единственное, что имеет значение здесь и сейчас — выжить. Сейчас — сделать практически невозможное — выжить.