Сначала лицо Лигас ничего не выражало, потом она натянула на него свою привычную фирменную улыбку и обратилась к гостям:
— Что ж, друзья моего друга — мои друзья. Чувствуйте себя как дома.
***
Лигас выделила всем отдельные комнаты, терпеливо подождала, пока гости разместятся, пообещала прислать девушек с ужином, а потом утащила Эрилин за руку в свою комнату. Принцесса бросила на брата умоляющий взгляд, прося вести себя тихо, и позволила себя увести.
— Садись, — коротко распорядилась Лигас, заперев дверь.
Эрилин послушно опустилась на стул возле столика у окна, подперла рукой подбородок и мрачно следила за хозяйкой комнаты. А та прошла к шкафу и извлекла оттуда бутылку и два стакана.
— Что это? — нахмурилась принцесса.
— Коньяк, — Лигас поставила бутылку на стол. — Или считаешь, это лишнее?
Эрилин вздохнула.
— Не лишнее.
Лигас уселась напротив и наполнила стаканы.
— А теперь, — она пригубила из своего, — ты расскажешь мне все медленно и по порядку.
***
Алкоголь помог немного расслабиться, и у Эрилин получилась почти что связная речь. Она рассказала об их пребывании в Саране, о Галиме и Галисе, о решении идти через Эрейские горы и о том, чем это в итоге закончилось.
Лигас слушала молча, не перебивая, лишь изредка задавала наводящие вопросы, когда Эрилин путалась и теряла нить истории. За это время в свой стакан Лигас подливала трижды.
— Он сказал, приехать к тебе и рассказать, что произошло, — заканчивала принцесса, — и чтобы ты распространила информацию о… о его смерти.
Лигас закрыла глаза и откинулась на спинку стула.
— Глупый мальчишка, — прошептала она.
— Он хотел нас спасти… — у Эрилин ком стоял в горле, и терпкая жидкость не могла его смыть.
Лигас скривилась, все еще не поднимая век.
— Он вечно рвется кого-то спасать. Комплекс героя. Говорю же, глупый мальчишка.
Эрилин кусала губы, не зная, что сказать. Она почему-то ждала, что Лигас заплачет, но та просто сидела с отсутствием всякого выражения на лице. Она напоминала Гэбриэла в тот момент, когда он убил Андреса.
Лигас вдруг резко распахнула глаза.
— Ты думаешь, они его уже?.. — заканчивать фразу не было необходимости.
У принцессы сжалось сердце при этой мысли.
— Прошло два дня, — сказала она.
— Черт!
Лигас, наконец, не выдержала, схватила свой стакан с недопитым коньяком и швырнула им в стену. В стороны полетели капли и осколки, а сама она поставила локти на стол и закрыла лицо руками.
— Я же говорила, говорила, — прошептала хозяйка борделя, — напоминала, что он не бессмертен…
— Я не знаю, как с этим жить, — призналась Эрилин.
Лигас резко вскинула голову, в ее глазах блестели невыплаканные слезы.
— О, ты будешь жить! — прошипела она. — Потому что, бесы тебя раздери, он отдал жить не за них, — взмах руки обозначал всю их остальную компанию, — а за тебя! Потому что хотел, чтобы ты жила! И ты будешь не просто жить с этим, а жить так, чтобы его смерть не была напрасной!
— Я…
— И не мямли, — отрезала Лигас. — Если он в тебе что-то нашел, так будь добра, оправдай его ожидания!
Эрилин молилась, чтобы Лигас все-таки заплакала, потому что от напряжения, исходящего от нее, стало трудно дышать. Но эта женщина была не из тех, кто плачет на людях. Она была сильной, она привыкла держаться, что бы ни произошло.
Лигас так и не заплакала. Выдохнула, успокаиваясь, встала, шурша юбками, и принесла себе новый стакан, наполнила, выпила залпом и снова села.
— Знаешь, — снова заговорила Лигас, но уже спокойным размеренным голосом, — я восхищалась этим мальчишкой. Он ведь для меня действительно мальчик, я старше его на десять лет, — она проследила за реакцией принцессы, но Эрилин никак не отреагировала на ее возраст. Было слишком пусто внутри, чтобы реагировать на что-либо. — Несмотря ни на что, в нем всегда та доброта, которую не часто встречаешь в людях. Его ломали, пытались убить, а он все равно сохранял в себе эту доброту. Мой любимый хороший мальчик… Мне будет безумно его не хватать…