— Надеюсь, я не посрамил твоего имени? — его голос прозвучал беспечно, но на самом деле Гэбриэл очень боялся услышать ответ.
— Шутишь? — Хортон расплылся в улыбке. — Я горжусь тобой! — на душе потеплело. — И ты расскажешь мне о своих приключениях. Хочу знать все с того момента, как ты покинул Гелию. Ты ведь уехал отсюда без денег и без связей, совсем один. Я хочу знать, как ты выкарабкался.
— Обязательно расскажу, — пообещал Гэбриэл. Тем более, что до отплытия судна еще полно времени, торопиться некуда.
***
Эрилин ушла спать, а Гэбриэл и Хортон проговорили всю ночь. Сначала она слушала, а потом поняла, что ей здесь не место. Этим двоим нужно многое сказать друг другу без лишних глаз и ушей.
Несмотря ни на что, принцесса была очень благодарна Гэбриэлу за то, что он взял ее с собой. Это помогло ответить ей на некоторые вопросы, узнать о нем чуточку больше. Она младше его на пять лет, и когда Гэбриэлу было пятнадцать, ей — всего десять. Он умирал от голода в поисках заработка, без денег и друзей, в то время как она играла во дворце в куклы и видела мир в радужном свете…
Эрилин и раньше догадывалась обо всем этом, но слушая, как Гэбриэл рассказывал о первых месяцах жизни в Миранье, у нее замирало сердце. Она-то думала, что школа сатанидов была самым страшным в его детстве и юности, а оказалось, что ему пришлось еще столько преодолеть, чтобы чего-то добиться и стать тем, кто он есть.
После всего услышанного Эрилин чувствовала себя младше Гэбриэла не на несколько лет, а на целую жизнь, на множество мертвецов…
Принцесса сидела у самой кромки воды на старой коряге, вынесенной волнами. Светило солнце, и было на удивление тепло, так, что она даже распахнула плащ. Волосы развивались на легком морском ветерке, но ей даже не хотелось их прибирать. Здесь было уютно, спокойно, и тут хотелось остаться подольше.
Эрилин не любила одиночество, но в этом месте оно почему-то было не в тягость. Она пришла на берег еще несколько часов назад, но уходить не хотелось. Принцесса никогда не была у моря так близко и никогда не понимала, что многие находят в нем. Но плеск волн и запах ила успокаивал. Здесь можно было подумать о многом и осознать саму себя.
Эрилин подумалось, что Эмиру было бы полезно здесь побывать. В последнее время она его просто не узнавала. Партнер в ее детских играх, заботливый и любящий брат за пределами дворца оказался совсем другим человеком. Притворялся ли он раньше или же это она была так слепа, что никогда не видела его настоящим? А знала ли Эрилин вообще свою семью?
Ее откровенно пугало, что она чувствовала себя комфортнее с малознакомыми людьми, чем с родным братом. Вернется ли все на круги своя по возвращении в Иканор или же станет только хуже?
Она услышала за спиной шаги по гальке, вздрогнула и обернулась. К ней приближался Хортон.
Эрилин удивленно посмотрела на него.
— А где Гэбриэл?
Старик улыбнулся.
— Я проговорился, что у меня течет крыша, и он тут же вызвался ее чинить.
— А-а, — понимающе протянула принцесса, — «синдром героя» в действии.
— Да уж, — крякнул Хортон. — Кажется, у него это с детства, вечно рвется кого-то спасать.
Эрилин подвинулась, освобождая место на коряге.
— Присаживайтесь.
Старик благодарно кивнул и, кряхтя и держась за больную спину, сел рядом с ней.
Принцесса не сводила с него глаз.
— У меня такое чувство, что вы знаете его очень хорошо, — сказала она.
Хортон пожал плечами, смотря вдаль на синее море.
— Мне кажется, он сам себя не знает.
Эрилин склонила голову набок.
— Что вы имеете в виду?
— У него это с детства. Он все время пытается себе что-то доказать, отсюда и стремление помогать людям. Думаю, поэтому он и занялся своим ремеслом. Для Гэбриэла очень важно чувствовать, что он не просто так топчет эту землю. Ему просто необходимо приносить другим пользу.
— Это я заметила, — согласилась принцесса, тоже устремив взгляд на море. Волны накатывали на берег, почти касаясь ног, и снова отступали.
— И его имя, — продолжал Хортон, — ведь даже в этой глубинке я слышал его. Не думаю, что это тщеславие или жажда славы, скорее, он пытается что-то доказать. И не только себе.