— К обеду вернешься?
— Да, помню, помню, — отозвался Лорис, — мы договорились выезжать в полдень. Я успею.
Гэбриэл пожелал ему удачи, и маг умчался по своим делам. Оставшись один, Гэбриэл вышел на балкон, выходящий прямо из коридора на улицу. На площади уже начал собираться народ, казнь бывшего короля вот-вот начнется.
Гэбриэла всегда удивляла страсть людей к чужой смерти. Когда его казнили в Алаиде, площадь тоже была полной. Здесь, конечно, казнь обещала быть куда более зрелищной: во-первых, казнили самого короля, во-вторых, ему должны были отрубить голову, а чем больше крови, тем больше это почему-то нравится толпе.
По коридору раздались шаги. Гэбриэл заранее понял, кому они принадлежат, но оборачиваться не стал, продолжая наблюдать, как прибывает народ на площадь.
— Доброе утро, — поприветствовала его Эрилин. — О! — она тоже оценила масштабы будущего действа. — Вчера во время речи Эмира их было в три раза меньше.
Гэбриэл хмыкнул.
— Ну, вчера Эмир не орошал помост своей кровью.
— Да уж, — протянула Эрилин.
Гэбриэл повернулся к ней и… не узнал. Она выглядела иначе, такой он ее еще не видел. Хотя Лигас в свое время и пыталась одеть ее так, как в ее понимании должна одеваться девушка, она явно шла не по тому пути. Бесспорно, тогда, в «Неземных удовольствиях» Эрилин была красива в алом платье с цветами, вплетенными в волосы, но это был не тот образ. Вот сейчас он увидел перед собой настоящую принцессу.
На ней было темно-синее платье, подчеркивающее фигуру и ниспадающее легкими волнами до самого пола, волосы подобраны вверх, на тонкой шее скромное золотое украшение. Никаких излишеств, но в то же время эффект просто сногсшибательный.
— Ты очень красивая, — не сдержался он.
Эрилин повела плечами в тонком синем шелке.
— Мой отец хотел, чтобы я выглядела и одевалась так, — грустно сказала она, — думаю, пришло время.
— Твой отец гордился бы тобой.
Ее губы тронула улыбка.
— А он и гордился. Всегда. Как бы я себя не вела, — она снова помрачнела. — Ты уезжаешь сегодня?
Гэбриэл кивнул. К чему продолжать агонию? Он должен был уехать, рано или поздно. Так почему бы не сегодня?
— Я обещал, что уеду, как только смогу оставить тебя в безопасности, — напомнил он.
— Да, — согласилась Эрилин, — думаю, теперь все будет хорошо. По правде говоря, я и не рассчитывала, что все будет так просто. Думала, придется возвращаться в город тихо, скрываться, искать верных людей, потом прорываться к Ридоку с боями, доказывать народу право Эмира на престол. А оказалось, стоило ему появиться, все решилось само собой.
Вся эта простота и ему казалась подозрительной, но его подозрения так и не возымели под собой твердой почвы.
— Это только доказывает, что люди очень любили твоего отца.
— О да, — кивнула Эрилин, — это правда, очень любили. Его нельзя было не любить.
— Я побывал во многих королевствах, но Иканор — единственное, где подданные говорили о своем короле не со страхом, а с благоговением.
Принцесса улыбнулась печальной ностальгической улыбкой, а потом снова посмотрела на площадь, и улыбка пропала.
— Скоро все кончится, — сказала она. — Многое бы отдала, чтобы не присутствовать при всем этом.
— Ты можешь не смотреть, — напомнил Гэбриэл, на самом деле, он сам не испытывал желания присутствовать на казни, — тебя никто не осудит.
— Нет, — решительно ответила Эрилин. — Я принцесса, и я должна. Довольно бегать от себя и своего предназначения. Я должна пройти этот путь до конца. Хортон прав: мы должны знать, кто мы и для чего.
Гэбриэл только склонил голову, признавая ее правоту и не споря.
Снова раздались шаги. Появился Эмир в сопровождении Ноквелла и нескольких стражников.
— Пора, — провозгласил принц, и все последовали за ним.
Они не пошли на площадь, а перешли на другой балкон, как раз предназначенный для публичных заявлений короля. Слуги принесли удобные кресла и расставили их по периметру. Эмир и Эрилин разместились посередине, чтобы иметь лучший обзор, рядом — Ноквелл, стража встала за спиной.