***
Прошел час, но никто из них так и не появился. Гэбриэл уже успел обойти весь дворец, повыглядывать из всех окон и со всех балконов, но никого не обнаружил, только намозолил глаза страже, которая стала поглядывать на него с явным подозрением.
Дальше ждать было нельзя.
«Это уже ни в какие ворота!»
Раньше он думал, что Джоф мог передумать, но чем дольше размышлял над этой версией, тем менее правдоподобной она оказалась. Как может передумать человек, с такой страстью уговаривавший взять его с собой? А Лорис? Он прекрасно знает, что отец ждет его в Алаиде. Если бы он хотел задержаться в Иканоре, то просто сказал бы об этом. Как можно было просто пропасть?
Явно что-то стряслось. Но чтобы с обоими… Таких совпадений не бывает, значит, это чьих-то рук дело, а не случайность.
Гэбриэл решил, что бесполезно сидеть и ждать, и пора отправляться на поиски. Где жил старый Генти, он знал, где община магов, найдет.
Гэбриэл решительно развернулся и направился к выходу. Может быть, Эрилин и права, и он зря паникует, но лучше убедиться во всем, чем потом проклинать себя за бездействие.
Гэбриэл спустился на первый этаж и завернул в коридор, ведущий к выходу.
В примыкающем коридоре раздались шаги. Его пробил озноб. Гэбриэл всегда узнавал о приближении людей по шагам. У всех они были разными, как голоса, он не путал их никогда. Но эта походка… Или у него от беспокойства начались слуховые галлюцинации, или…
Человек, которому принадлежали шаги, появился из-за угла. Высокий, стройный, уже в возрасте, но невероятно подтянутый для своих лет. Эту улыбку Гэбриэл не спутал бы ни с чьей другой, холодная, острая, как нож, а над ней — черные пронзительные глаза, глаза, в которых можно было увидеть что угодно, кроме жалости или милосердия.
О да, Сентас Рей улыбался.
— Ну, вот и встретились, — его улыбка стала победной.
Гэбриэлу показалось, что он прирос к месту. Он никогда больше не хотел видеть этого человека, и не думал наткнуться на него, тем более здесь.
Собрав остатки самообладания, Гэбриэл ответил спокойно:
— Не могу сказать, что рад этой встречи.
— Неблагодарный, — улыбка не сходила с лица бывшего учителя, но глаза стали еще более черными. — Ну да мы это исправим. Сейчас ты пойдешь со мной без шума и возражений.
— С чего бы?
Сентас Рей источал уверенность, не просто уверенность — силу. А это значило одно: у него был козырь, которым он намерен его шантажировать.
«Только не говори, что…»
— С того, что, если ты хочешь увидеть того рыжего парнишку живым, ты пойдешь со мной, — улыбка стала еще шире и еще победнее.
«…что у тебя кто-то из моих друзей. Вот дерьмо!»
— А если я не пойду? — в его голосе был вызов, на самом же деле Гэбриэл совершенно не знал, что делать. Сентас Рей не тот человек, которого можно отвлечь, уговорить, обмануть, заговорить зубы, если он собирается кого-то убить, он убьет. Страшно даже представить, сколько уже крови на его руках.
— А если нет, что ж, пусть так. Я ведь знаю тебя, мой милый мальчик, — голос учителя стал мягким. — Как ты будешь жить с тем, что еще один твой друг умер по твоей вине? Думаешь, я не знаю, что ты никогда не дорожил своей собственной жизнью? Зато жизнь других — это да.
Сентас Рей знал слабые и сильные стороны каждого своего ученика, это не было новостью. И пока Гэбриэл не завел новых друзей, слабых сторон у него не было. Он сам вложил этот козырь в руки бывшего учителя.
— Хорошо, — выдохнул он.
— Нееет, — довольно протянул Сентас Рей, — еще не хорошо. Прежде чем идти со мной, ты наденешь вот это, — он вынул из кармана шнурок, на котором висел голубой камень с красными краплениями — антимагический амулет. — Не удивляйся, — злорадно продолжал учитель, — или ты думал, я не узнаю об истинной причине твоей выносливости и везучести? Надевай!
Сентас Рей подбросил амулет в воздух, прекрасно зная, что Гэбриэл его поймает. Камень был гладким и холодным. Когда он коснулся кожи, красные вкрапления вспыхнули ярким светом и тут же снова погасли.
— Действует, — радостно провозгласил Сентас Рей, — отлично. А теперь ты идешь со мной. И без глупостей.
[Конец ознакомительного фрагмента.]