Генти не выглядел алчным, скорее, коварным и очень хитрым. А это значит, что, скорее всего, он попросит не денег, а услугу. Интересно, какую? Если убить давнего врага — нет уж, увольте. Нужен труп — сделай его сам.
— Надеюсь, ваша цена не чья-то смерть? — холодно осведомился Гэбриэл.
— Напротив, — Генти сверкнул глазами. — Жизнь. Мой внук был пойман за воровство и сейчас находится в темнице. Через неделю состоится казнь.
— Символическая казнь, как я понимаю? — уточнил Гэбриэл. Насколько он знал законы Иканора, здесь не могли лишить жизни из-за воровства.
— Да, — кивнул старик. — Ему отрубят руки. Обе. Семнадцатилетнему мальчишке. Понимаешь?
— Вполне.
— Я хочу, чтобы ты вытащил его.
— Неужели у вас нет связей в городе, чтобы его спасли? — не поверил Гэбриэл.
Сен Генти только печально махнул рукой.
— Мне отказали, — признался он. — Сегодня последний человек, на которого я смел надеяться, сказал мне «нет», — старик чуть подался вперед к сидящему напротив Гэбриэлу. Его глаза лихорадочно блестели. — Ты как снег на голову. Не сомневаюсь, что человек с таким уровнем подготовки, как у тебя, справится с тем, о чем я прошу. Тебе даже не придется рисковать.
— Я не убиваю, — резко сказал Гэбриэл. — А чтобы вытащить мальчишку из тюрьмы, мне придется перебить всю охрану.
Генти удивленно заморгал реденькими ресничками.
— Вы ведь всегда убиваете всех, кто стоит на вашем пути, — не понял он.
— Только не я.
Старик снова откинулся на спинку стула.
— Что ж, это твое дело, а я свои условия сказал. Мой внук — взамен на документы.
Гэбриэл молчал. Он мог бы убить самоуверенного старика, а потом найти бумаги в его доме сам — чего проще? Но чем тогда он отличается от своего учителя?..
— Влезть в темницу невозможно, — подумав, сказал Гэбриэл. И неохотно добавил: — Даже мне.
— Я думал об этом, — согласился Генти. — Я считаю, тебе нужно позволить себя арестовать. Тогда тебе придется пробиваться только оттуда, а не в обе стороны.
Старик действительно был умен, пришлось это признать. Но сесть в тюрьму по бодрой воле… Гэбриэл только что провел достаточно времени в алаидской темнице, поэтому совсем не хотелось возвращаться в подобное место. Но… Когда-то он обещал себе помогать людям, чтобы не превратиться в безвольную машину для убийства. А еще обещал королю Алаиды разыскать Ричарда.
— Хорошо. Скоро ваш внук будет свободен, — пообещал Гэбриэл. Чувствуя, что увязает все глубже.
— Надеюсь, — сдержанно кивнул старик, но все же не сдержал ухмылки.
***
Эрилин знала, что ее дядюшка — ничтожество с манией величия, а его новый секретарь — удивительно умный молодой человек. Но то, что вместе они составляют такой дьявольский тандем, она не предполагала. Мало того, что те убили короля и избавились от принца, так они еще и свалили заговор на принцессу.
Гениально.
Чудовищно.
Когда народу, так любившему своего короля, сообщили, что принцесса Эрилин является его убийцей, иканорцы, естественно, потребовали возмездия и казни. Ридок был счастлив, его глаза так и светились, когда он приказал отвести Эрилин в темницу.
— Не церемоньтесь с ней, — распорядился он. — Никаких королевских удобств, только простую камеру, как для любого простолюдина.
К людям Эрилин не выпустили, а немедленно отвели в тюрьму со связанными руками, хотя это было совершенно излишне — она неплохо фехтовала, но бросаться с голыми руками на таких громил, как стражники, было бы верхом глупости.
И вот принцесса уже третий день сидела к тесной камере. Подстилкой здесь служила отсыревшая солома, каменные стены покрывал слой плесени, а свет попадал лишь через узенькое отверстие под потолком. Вместо еды подсунули нечто напоминающее на вид и на запах птичий помет, и Эрилин немедленно спустила отвратительную похлебку в канализацию.
Она сидела в углу камеры подальше от соломы, в которой, кажется, водились клопы или блохи (кто их разберет?), и думала только о том, когда же, наконец, состоится казнь. Это ее единственный шанс, единственный. Нет, шанс не на спасение — на правду. Ее в любом случае казнят, но перед смертью приговоренной обязаны предоставить последнее слово. Может, кто-то прислушается…