Эрилин больше не плакала. Она просто сидела, сжавшись в комок, и думала о том, как все было хорошо еще несколько дней назад: отец был жив, рядом был всегда готовый помочь Эмир, она могла дурачиться с заграничными послами, отвергая всевозможных женихов… Было… Было и прошло. Король мертв, Эмира тоже, скорее всего, убили. Думал ли когда-либо король Эрон, что члены его семьи, да и он сам, закончат жизнь так? Нет, у отца Эрилин никогда не было такой богатой фантазии.
Было тихо, где-то неподалеку скреблись мыши. Странное дело, во дворце принцесса всегда боялась грызунов, а сейчас ей было все равно. Даже наоборот, крысы своим движением напоминали, что время не остановилось. Да и Ридок куда большая крыса, а она его не боялась. Эти же — всего лишь невинные маленькие зверьки.
Заключенные в соседних камерах тоже вели себя тихо. А Эрилин-то всегда предполагала, что преступники должны буянить и непременно стучать металлической кружкой о решетку. Только вот вся штука в том, что камера представляла собой каменную темную коробку, ни о какой решетке и речи не было.
Шум был только однажды. Этим утром. И то не в самой темнице, а на улице неподалеку. Как поняла Эрилин, какой-то ненормальный затеял драку прямо на глазах у стражников. Шума было много: крики, ругань, звон оружия. Единственное, что ей понравилось, это то, что тот, кого арестовали как зачинщика, орал, что Иканор в последнее время опустился, и Ридок, которого он называл такими словами, каких принцесса отродясь не слышала, развалит государство окончательно.
Видимо, буян был пьян и ничего не соображал. А теперь за такие слова его неминуемо ждала казнь. Как и ее. Да уж, нынешним правосудием Иканора можно было гордиться…
Сколько же ждать эту казнь?! От тишины у Эрилин сдавали нервы. Она промерзла до костей, одежда промокла от сырости.
Эрилин не выдержала и зашагала по камере взад-вперед, грязь скрипела под сапогами. Хорошо хоть, что перед арестом она оделась в мужскую одежду — в платье и в туфлях и вовсе не выдержала бы. Впрочем, выдержит ли сейчас? Нервы были на пределе. Хотелось разрыдаться, как в детстве, а потом увидеть строгий взгляд отца и почувствовать теплую руку брата на плече. Но никто из них уже не мог ей помочь…
Мысль об этом стала последней каплей. Эрилин забарабанила кулаками в дверь. Реакция? Никакой. Тогда она принялась стучать ногой.
— Скажите этому негодяю Ридоку, чтобы казнил меня немедленно! — кричала она. — Я не могу больше находиться в этом подземелье! Если он хочет отрубить голову живой мне, а не полуразложившемуся трупу, то пусть поторопиться! — принцесса с новой силой ударила по двери. — Выпустите меня отсюда!
На этот раз в ответ звякнули ключи. Значит, приближался охранник. Эрилин прислушалась: судя по шагам, двое.
— Ишь, разошлась, — пробормотал один. — Аж уши режет.
— Выпустите меня немедленно!
— Успокоится, — пробасил второй, не обращая на Эрилин никакого внимания.
— Выпустите меня отсюда!
— Слышь что, — вдруг придумал первый, — его величество что сказал? Обращаться как с простой преступницей.
— Ну? — приятель явно не понимал.
— А как бы мы поступили с девкой, которая вела бы себя таким образом?
На этот раз оба загоготали.
У Эрилин сердце упало куда-то глубоко-глубоко, даже кричать расхотелось. Слышала она, что делают с женщинами в тюрьмах, да и с некоторыми мужчинами тоже…
«Они не могут! — ошалело пронеслось в голове. — Что бы я, по их мнению, ни сделала, они не могут… Не посмеют…»
Но стражи, очевидно, могли. Потому что зашуршали ключом в замке.
Дверь распахнулась. Один из двух здоровенных стражников шагнул к ней.
«Докричалась», — пронеслось в голове.
— Вы не посмеете… — прошептала Эрилин, в ужасе отступив к противоположной стене. Нет, только не это. Она ждала казни, просила казни, но не ожидала…
— Ты не бойся, принцесса, — фамильярно утешил ее охранник, — мы ж тоже не звери. У нас тут есть один молоденький, вот к нему тебя и отправим.
Эрилин взвизгнула, когда огромные руки схватили ее и поволокли из камеры.
***
Гэбриэл никогда не задумывался о том, что попасть в тюрьму так просто. Оказывается, проще простого. Достаточно устроить потасовку поблизости и обозвать нового короля парочкой смачных ругательств — и пожалуйста: уже собираются казнить. Похоже, с новым правителем, Иканор получил и новые рамки правосудия.