— Дух патриотизма? — усмехнулся Гэбриэл.
Принцесса дернулась, видимо, собираясь съязвить, но потом сникла.
— Дух идиотизма, — пробормотала она. — Ничего меня в данный момент не связывает с этим местом.
— А как же сладость воздуха родного города?
Наконец, ему удалось задеть принцессу, и она вспыхнула, как костер на ветру.
— Слушай, что же ты тогда шатаешься неизвестно где, а не дышишь «сладостным воздухом»?
Гэбриэл пожал плечами. Она попала в точку.
— А у меня нет родины, — и он задрал голову вверх. Незадачливый карманник все еще болтался на веревке. — Эй! Придурок! Нас сейчас кто-нибудь заметит!
— Я боюсь высоты! — раздался в ответ испуганный голос.
Гэбриэл глянул на принцессу. То, что она тоже боролась с искушением придушить молодого неудачника, приносило хоть маленькое удовлетворение.
Больше всего на свете Гэбриэлу в тот момент хотелось плюнуть на свое обещание Генти, развернуться и уйти. Но он все-таки дал слово.
— Эх, — Гэбриэл вздохнул. Зацепился за почти невидимый выступ и взлетел на высоту, на которой болтался мальчишка.
— Как ты?.. — начал было Джоф, но не договорил, так как уже летел со стены вниз прямо под ноги к принцессе.
— А если бы я сломал ногу?! — завопил паренек. Но Гэбриэл уже спрыгнул вниз и зажал тому рот ладонью.
— Еще один звук — и я сломаю тебе шею. Ну что, будешь орать? — тот промычал нечто нечленораздельное, что Гэбриэл счел за положительный ответ. Отпустил. — И не вздумай орать. Хочешь, чтобы стража сбежалась?
— Можно я его придушу? — взмолилась Эрилин.
Гэбриэл пожал плечами.
— Как вам будет угодно, принцесса. Я вас вывел, так что все — я больше за него ответственности не несу.
— Уже? — взвизгнул Джоф. И в ужасе отпрыгнул от принцессы. — Это не честно! Мы же еще в Иканоре.
— Честно, — отрезал Гэбриэл. — Все. Здесь наши пути расходятся. Пересечь границу не составит труда. Посты следят куда больше за теми, кто входит, чем кто выходит из королевства.
— Ты не можешь так уйти, — вдруг выпалила принцесса.
Гэбриэл, не понимая, уставился на нее.
— С какой это стати? — поинтересовался он. — Я вам не подданный, ваше высочество, так что прощайте.
В глазах Эрилин мелькнуло отчаяние. С чего бы это? Или думала, что отыскала себе мальчика на побегушках вместо своей свиты?
— Но ты можешь хотя бы сказать, это правда, что саранцы не убивают пленных? Я хочу знать, жив ли мой брат.
Похоже, принцесса решила не требовать, а просить. Что ж, это уже что-то.
— Если твой брат действительно у саранцев, то жив, — ответил Гэбриэл. — Если его перехватили другие, то извини. Ну все, прощайте.
У принцессы был такой вид, будто она хочет что-то сказать. Но она только спросила:
— А ты куда?
Похоже, она всерьез полагала, что он поделится с ней своими планами, наивная.
— Я — назад, — коротко ответил Гэбриэл. Махнул на прощание рукой и снова забрался на стену, а потом исчез по ту сторону.
Нужно было украсть у стражи на воротах бумаги, в которых записано, кто и когда выходил из города и куда направлялся.
Все-таки заказ Эдвина был куда важнее иканорского дворцового переворота.
***
Эдвин расхаживал по тронному залу не в силах успокоиться. Он не спал и не ел уже несколько дней. Король нанимал стольких ищеек, но ни разу так не волновался. Что-то было в этом Хортоне, что-то интригующее, заставляющее ему верить. Это было странно. Эдвин никогда не был доверчивым, если он и начинал верить людям, то только после длительного общения. А сейчас произошло нечто странное. Он разговаривал с Хортоном один раз, но тот умудрился внушить ему такую уверенность в успех, что только спустя несколько дней до короля стало доходить, что что-то не так.
Но что?
Хортон сказал, что учился на улицах. Эдвин всегда чуял ложь, но по тому не было видно, что он лжет. Не было, в этом король мог поклясться. Но Хортон врал. Иначе и быть не могло. Конечно врал — не может человек так двигаться и говорить, не имея никакого образования. Да его речи и уму позавидовал бы любой вельможа, а он говорит: «на улице». Немыслимо! Бред!