Гэбриэл погладил своего коня, подумав, что пора бы дать тому имя, а потом присел недалеко от принцессы на камни. Достаточно близко, чтобы можно было разговаривать негромко, но и не настолько рядом, чтобы смутить ее.
— У тебя остались воспоминания, — сказал он. — Это важно.
— Ты так говоришь, будто у тебя самого нет хороших воспоминаний о детстве.
Гэбриэл на мгновение задумался. Вереница мучительных лет обучения в школе сатанидов промелькнула перед глазами.
— Ну, почему же, — ответил он. — Хорошие воспоминания есть у всех.
Они замолчали. Журчащая вода действовала успокаивающе.
Лицо принцессы стало задумчивым, она снова опустила голову на колени. Должно быть, предалась воспоминаниям о детстве.
Да, хорошие воспоминания есть у всех, даже если их мало…
{Гэбриэл первый прошел полосу препятствий. Упорные тренировки были не зря. И хотя грудь бешено вздымалась, а ноги подкашивались от усталости, сердце ликовало.
— Я горжусь тобой, — учитель подошел ближе и обнял за плечи.
Великий воин Сентас Рей был его идеалом, образцом, к которому можно только стремиться, но достичь немыслимо. Его похвала была подарком.
— У меня получилось, учитель?
— О да, получилось! Я горжусь тобой. Если в восемь лет ты способен на такое, мне страшно представить, что ты будешь уметь в восемнадцать.
Мальчик зарделся.
— Я буду стараться, учитель, — пообещал он. Что угодно, только бы Сентас Рей им гордился.
Учитель улыбнулся, и Гэбриэл улыбнулся ему в ответ.}
— Ты украл этих лошадей у иканорской стражи? — голос Эрилин вернул его в реальность.
Гэбриэл тряхнул головой, чтобы отделаться от ненужных мыслей, и посмотрел на принцессу, гадая, что именно ее так удивило.
— Конечно, — ответил он. — Пешком мы бы никогда не ушли от погони.
Эрилин задумчиво покачала головой.
— Я думала, ты против воровства.
Так-так, кажется, он переборщил с добродетелью — еще один человек возвел его в ранг святых.
«За кого же вы все меня принимаете, ребята?»
— С чего ты взяла? Я был против воровства у и без того нищих крестьян. Но мои моральные принципы ни капли не мешают мне украсть коня у живущих на казенном пайке стражников.
— Я думала… — Эрилин запнулась. — Мне показалось…
— Что я святой праведник? — саркастически закончил за нее Гэбриэл. — Ты обо мне слишком мало знаешь. То, что меня иногда тянет на благородные поступки в обход логики и самосохранения, еще не значит, что я весь такой хороший и правильный. Я вполне могу украсть, обмануть, запудрить мозги, — он поймал ее взгляд. — Если мы пока путешествуем вместе, не нужно обманываться на мой счет.
Эрилин только пожала плечами и сделала в воздухе неопределенный жест, мол, я и не обманывалась.
Повисло молчание.
Гэбриэл подумал о том, как бы повела себя принцесса, узнай она, что сейчас сидит бок о бок с сатанидом? В страхе бежала бы? Или все же приняла помощь, скрепя сердце?
— А может быть, я на самом деле беспощадный убийца, который заманил тебя в лес, чтобы надругаться и перерезать горло? — заговорил Гэбриэл снова. Его голос оставался шутливым, но в глаза принцессе он посмотрел более чем серьезно. — Может быть, Генти уже упокоился с миром, и я пришел разделаться с тобой?
Эрилин нахмурилась, внимательно глядя на него, словно сравнивая эту версию с ее собственными. Сколько их там у нее набралось? Десятки? Сотни?
— Нет, — наконец, твердо сказала она. — Генти жив и здоров.
Гэбриэл невесело улыбнулся. Именно из-за доверчивости людей сатаниды легко втираются им в доверие, а потом их, сатанидов, боятся как огня, считая чудовищами. Безусловно, они и есть чудовища, но всегда ли жертва не виновата, что стала жертвой?
Гэбриэл откинулся назад и лег на спину прямо на камни, закинув руки за голову. Сверху красовалось звездное небе. Безлунная и безоблачная ночь.
— Если ты и дальше будешь также слепо доверять каждому встречному-поперечному, рано или поздно ты нарвешься на человека, который воспользуется твоей доверчивостью, и тогда мало не покажется.
— Я полагаюсь на свое внутреннее чутье. В конце концов, дядюшка Ридок никогда мне не нравился, и я не ошиблась, — ответила принцесса.
Гэбриэл усмехнулся.
— А я тебе, значит, нравлюсь?
Эрилин выдержала многозначительную паузу прежде, чем ответить.
— Во всяком случае, я уверена, что ты не из тех, кто способен воткнуть нож в спину.