Он беспечно улыбался, обнимая Лигас за талию одной рукой.
— Все хорошо, — заверил Гэбриэл, прочтя тревогу в ее взгляде, и видимо, найдя ей неверную причину. — Отдыхай, здесь мы в безопасности.
Эрилин подавленно кивнула и толкнула дверь, Гэбриэл же, не дожидаясь, пока она исчезнет, подхватил Лигас на руки. Оба, смеясь, скрылись в комнате в другом конце коридора. Вместе.
Когда дверь за ними захлопнулась, слезы сами хлынули из глаз. Хорошо хоть сдержалась, и никто их не видел.
Эрилин заперлась и прижалась лбом к прохладной поверхности двери с обратной стороны. Хотелось выть и валяться по полу. Вместо этого она просто стояла, чувствуя, как горячие слезы сбегают по подбородку.
***
— Ну, и что это за концерт по заявкам? — строго поинтересовалась Лигас, едва за ними закрылась дверь.
Гэбриэл скривился.
— Так заметно?
— О, ну девчонка-то купилась, — заверила Лигас, не сводя с него хитрых лисьих глаз, — наверняка, пошла рыдать в подушку, — Гэбриэл нахмурился. — Ой, только не говори, что ты не этого добивался. Мне, конечно, приятно тебя обнимать, брать за руку и все такое… Но мне показалось, что еще минута, и ты завалишь меня прямо в коридоре, чтобы продемонстрировать ей, что тебе на нее начхать, — на ее губах заиграла лукавая улыбка: — Пойми меня правильно, я не против, но я терпеть не могу, когда ты так себя ведешь.
— Как? — он сделал невинные глаза.
Лигас отступила на шаг и сложила руки на груди.
— Так, быстро снял все свои маски и убрал в комод! — в ее голосе появились стальные нотки. — Это же я, помнишь? — она сбавила напор и снова подошла ближе, коснулась щеки. — Это я, — повторила уже совсем ласково, — ты знаешь меня почти десять лет, не надо при мне играть роли.
Плечи сами собой расслабились. Лигас была права, он знал ее почти целых десять лет, и она была единственным человеком в целом свете, кому Гэбриэл доверял, как себе, и кто знал о нем абсолютно все.
Гэбриэл устало опустился на стул у маленького столика у окна. Он так долго улыбался этим вечером, что от фальшивых улыбок сводило лицо. Лигас села напротив, не сводя с него тревожных глаз.
Почти десять лет…
{Гэбриэл растянулся на постели, закинув руки за голову. Как же хорошо и тихо, до восхода солнца еще несколько часов, и можно просто расслабиться.
Девушка лежала рядом, одной рукой она подперла голову, а второй играла его волосами.
Гэбриэл улыбнулся, поймав ее пристальный взгляд.
— Почему ты так смотришь?
Она дернула плечом.
— На тебя приятно смотреть. Почему бы и нет, а? Мне редко нравятся те, с кем я сплю, — она перекатилась на живот и легла ему на грудь. — А знаешь, мой милый мальчик, ты делаешь успехи, — потом рассмеялась и спрятала лицо за своими густыми огненно-рыжими волосами.
Гэбриэл зарделся. Лигас была его первой и единственной любовницей, можно сказать, учителем. Считалось, что, помимо боевых искусств, члены Братства должны быть и превосходными соблазнителями, перед которыми не устоит ни одна женщина, пусть даже сама королева. Поэтому, когда воспитанник достигал возраста четырнадцати-пятнадцати лет, Сентас время от времени приводил к ним женщин.
Гэбриэл очень тепло относился к Лигас, и был счастлив, что Сентас Рей ничего не имеет против того, что он всегда остается именно с ней, а не с другой женщиной. С ней можно было не только «учиться», но еще разговаривать, не о Братстве, преданности ему и великих целях, а на простые человеческие темы. Он не испытывал к ней высоких чувств, которые в книгах называли «любовью», но с ней ему было хорошо и спокойно.
Лигас была старше его на добрые десять лет. Прекрасная молодая женщина с зелеными лисьими глазами и огненно-рыжей копной кудрявых волос, получающая деньги за искусство любви.
Как-то раз Гэбриэл спросил ее, почему она выбрала такой заработок, а не вышла замуж, не завела детей. Тогда Лигас только отмахнулась и сказала, что больше ничего не умеет, а ее работа ей нравится. Ее взгляд говорил обратное. Но больше Гэбриэл не спрашивал, он умел не задавать вопросов, когда видел, что они могут ранить.
Лигас снова тряхнула волосами и убрала их от лица, потом посмотрела в окно.