Верил ли он? Гэбриэл и сам не смог бы ответить. Слишком много информации, отвратительной, страшной, но так складно подходившей к его собственным подозрениям.
— Я выведу тебя отсюда, — твердо сказал он.
— Пойдем со мной.
Гэбриэл покачал головой.
— Не могу.
— Почему? — теперь не понимала Лигас. — Ты еще совсем мальчик, ты сможешь начать новую жизнь.
Уйти и бросить все, поверить случайной знакомой, а не учителю, который вырастил его? Он не мог принять такое решение за пять минут.
— У меня слишком много вопросов, — ответил Гэбриэл.
Лигас вздохнула и не стала уговаривать, только спросила:
— Ты, правда, можешь меня вывести? Тебе влетит.
Гэбриэл только дернул плечом, он не боялся наказания.
— Скажу, что ты сбежала сама, главное, чтобы тебе это удалось.
Лигас улыбнулась той искренней теплой улыбкой, которую он любил.
— Если я выберусь, я навечно твоя должница. Когда бы ты ни пришел, я всегда помогу тебе, — она поцеловала его в губы, — клянусь.}
Лигас продолжала сверлить его взглядом.
— Расскажешь, что происходит? — мягко спросила она, ни на чем не настаивая.
Она умела быть понимающей, умела утешить, знала, когда нужна и немедленно оставляла, если чувствовала, что он хочет побыть один. Редкие визиты к ней были отдушиной.
Гэбриэл устало потер рукой глаза.
— Ли, мне кажется, она в меня влюбилась.
Лигас фыркнула.
— И что в этом криминального? В тебя и раньше влюблялась каждая вторая женщина, встретившаяся на твоем пути, и тебя это не трогало. Иногда не обращал внимания, иногда спал с ними… — она прервала себя. — Ой, только не говори, что я открыла тебе страшный секрет, и ты понятия не имел, какое впечатление твоя внешность производит на большинство женщин!
Теперь настал его черед фыркать.
— Внешность… Можно подумать, она принесла мне что-нибудь хорошее. Если бы не моя внешность, Сентас Рей не обратил бы на меня никакого внимания и не забрал в свою школу.
— Правильно, — с готовностью согласилась Лигас, — не обратил бы, и прикончил вместе с твоей семьей и всей деревней, кстати говоря. Так что не прибедняйся, своей жизнью ты обязан именно внешности.
— Возможно, — неохотно признал Гэбриэл.
— Так в чем проблема с этой девушкой? Я, конечно, сразу же заметила, как она на тебя смотрит. Да что тут говорить, разве что слепой бы не заметил. Но с каких пор тебя такое беспокоит, а? — она прищурилась. — Может, все дело в том, что ты сам к ней неравнодушен?
Гэбриэл не стал ни оправдываться, ни опровергать. Только не с Лигас.
— Заметно? — спросил он.
Она усмехнулась.
— Ты не был бы сатанидом, если бы по тебе было что-нибудь заметно. Ты отыграл на все сто. Я думала, у меня оскомина появится от твоей радостно-фальшивой улыбочки, — Лигас посерьезнела: — Только я не понимаю, что плохого в том, что в тебя влюбилась девушка, которая (впервые на моей памяти, прошу заметить) тебе тоже не безразлична?
— Ли, она принцесса.
Кажется, ему все-таки удалось ее удивить.
— Что, настоящая?
— Самая что ни на есть.
— Ого, — Лигас даже присвистнула. — А какого… Нет, — она прервала сама себя на полуслове, — не надо, не хочу ничего знать. Меньше знаешь, крепче спишь, ну и дольше живешь, само собой. Ладно, допустим, принцесса. Все равно не вижу проблем.
Гэбриэлу, наоборот, казалось, что тут все ясно, но он все же терпеливо объяснил:
— Ли, она принцесса и вернется во дворец к своей королевской жизни, выйдет замуж за какого-нибудь принца…