— Пожалуй, мне стоит пойти прилечь, пока я не опозорился и не уснул лицом в стол, — виновато пробормотал он, потирая переносицу.
— Дойдешь? — заботливо спросила Эрилин, в случае необходимости, готовая помочь бедному юноше добраться до его комнаты.
— Пока да, — заверил Джоф и, пожелав спокойной ночи, удалился кривой походкой.
Эрилин усмехнулась ему вслед.
Что ж, пожалуй, и ей пока уползать в свою берлогу.
Она наклонила затекшую шею то вправо, то влево, из волос выпало несколько уже повядших цветов, и принцесса без сожалений смахнула их на пол.
— Мусоришь? — насмешливый голос раздался неожиданно прямо над ухом.
Эрилин вздрогнула и подняла глаза. Гэбриэл улыбался одной из своих самых обворожительных улыбок, и принцесса была слишком пьяна, чтобы пытаться разгадать, искренняя она или нет.
— Боюсь, утром девочкам придется потрудиться, приводя в порядок это место, — сказала она, — и без моего вклада во всеобщий хаос.
Гэбриэл согласно кивнул и сел на недавно покинутый Джофом стул. Эрилин только вскинула брови, она ожидала, что он уйдет.
Зал начал пустеть, музыка еще играла, но уже тише и умиротвореннее — праздник шел к своему логическому завершению.
— Как ты?
Мягкий заботливый голос. Без ехидных улыбочек.
Эрилин пожала плечами.
— Все хорошо. Лучше, чем я смела надеяться, когда мы сюда приехали. Я представляла публичные дома обителью порока и разврата, но Лигас, кажется, придала этому названию новый смысл.
— Лигас удивительная, — подтвердил Гэбриэл, окинув взглядом ярко украшенный зал, — она очень долго к этому шла, чтобы создать нечто подобное.
— Ты ее любишь? — Эрилин ляпнула прежде, чем успела подумать.
Но Гэбриэл ответил совершенно спокойно, не сочтя нужным поставить ее на место и напомнить, что это совершенно не ее дело:
— Конечно, я ее люблю. Она мой самый верный и преданный друг. Я бы умер за нее, если бы это понадобилось.
Не похоже, что он шутил. Эрилин поежилась.
Тем временем служанка принесла чистый бокал, и Гэбриэл налил себе вина. Он пил весь вечер, но не было похоже, что алкоголь хоть как-то отразился на его способности мыслить или двигаться. Неужели, сатанидов учат и этому?
— И вы давно знакомы? — на самом деле Эрилин хотела сказать, что уже поздно, и ей следует пойти спать, но слова вылетели сами собой.
— Десять лет.
Сколько ему сейчас? Десять лет назад ему было лет четырнадцать, совсем мальчишка. Что общего у них могло быть? Эрилин не посмела спросить, потому что на самом деле предполагала ответ.
Он пристально смотрел на нее, видимо, пытаясь понять, о чем она думала. Черт бы побрал его глаза, которые, казалось, видели ее насквозь! Эрилин поняла, что краснеет.
— Я был не прав, — неожиданно сказал Гэбриэл, — тебе идут платья.
Эрилин покраснела еще больше. Значит, он все-таки заметил труды Лигас.
— В брюках гораздо удобнее, — заверила она. — Лигас очень хотела надо мной поколдовать, и мне пришлось сдаться.
Гэбриэл усмехнулся, признавая:
— Лигас сложно противостоять, особенно Лигас-Которая-Что-то-Затеяла.
Эрилин чуть склонила голову набок. Значит, он не только заметил платье с самого начала, но и прекрасно понял, зачем все это было сделано? Разгадал их с Лигас неумелую попытку привлечь его внимание к ней? Этого человека вообще можно обмануть?
— Лигас вбила себе в голову, что я тебе нравлюсь! — выпалила Эрилин прежде, чем успела прикусить себе язык, а потом подумала, что, пожалуй, алкогольное опьянение — отличный повод высказать, все, что кипело внутри. Она была не настолько пьяна, чтобы не отдавать себе отчет в том, что говорит, но, может быть, он как раз спишет все на вино?
Почему-то принцесса думала, что Гэбриэл засмеется и скажет, что в жизни не слышал большей ерунды. Но он лишь приподнял бровь, причем, удивился, кажется, не самой информации, а тому, что Эрилин решилась произнести ее вслух.
Вздохнул. На губах появилась совершенно беззащитная улыбка.
— Эр, ты мне действительно нравишься. Я вел себя вчера как полный придурок, пытаясь скрыть это, и сделал тебе больно.