— Как пожелаете, принцесса, — и Гэбриэл отвесил ей полупоклон.
ГЛАВА 11
Было решено отбыть на следующий день.
Гэбриэл, как всегда, проснулся рано, несмотря на то, что праздник продлился почти до рассвета. Во всем здании царила полная тишина, все отсыпались после бурной ночи.
Так проходил каждый его приезд к Лигас. Она неизменно устраивала праздник с громкой музыкой и реками дорого вина. Лигас любила праздники, ей нравилось блистать, менять наряды и неожиданно появляться во всем своем великолепии, приковывая взгляды. «Маленькие слабости», как называла она сама свое поведение, но Гэбриэл прекрасно знал, что это попытка скрыть истинные чувства.
Безусловно, Лигас всегда была рада его видеть, но его присутствие действовало на нее так же, как и на его ее — вызывало бурю воспоминаний о том времени, когда они только познакомились. Лигас намеренно затевала пир на весь мир, желая снова и снова доказывать себе, что больше не та, кем была раньше, и теперь у нее есть все, о чем она так долго мечтала.
«Как долго мы будем пытаться быть не теми, кто мы есть?»
Гэбриэл улыбнулся при этой мысли. Наверное, вечная гонка с самим собой никогда не закончится. Возможно, именно поэтому они с Лигас всегда так хорошо понимали друг друга: без лишних слов и упреков, только глаза в глаза и только начистоту.
Он встал и оделся, но все равно было еще слишком рано, дом спал.
Гэбриэл уселся за столик и достал карты. Он знал все наизусть, но с наглядным материалом было проще думать.
По картам сразу же бросалось в глаза, как мало осталось до Сараны, и какой долгий путь от Алаиды он уже проделал. Оставалось три женщины, которые с маленькими сыновьями покинули Иканор двадцать два года назад: Мария Каучер с сыном Лорисом, Лаиза Сейг с Ричардом и Галла Калас с Велом. Две первые намеревались отправиться в Сарану, указывая целью своего путешествия «на постоянное место жительства», а Галла Калас указала в подорожной лишь то, что намеревалась добраться до Мираньи, где можно было сесть на корабль. Куда она могла отправиться дальше и придется ли еще это выяснять?
Гэбриэл почему-то был уверен, что не зря все пути вели в Сарану, ответ должен быть там. Значит, Мария Каучер или Лаиза Сейг? А вот с этим придется разбираться.
Сына Лаизы Сейг звали Ричардом. Совпадение? Могла ли Энн Олсни поменять свое, но оставить сыну короля имя, данное ему при рождении? Это не было бы благоразумным шагом, но ведь Энн была крестьянкой, а не мастером побегов. Ее подругу только что заживо сожгли на костре и в любой момент, она была уверена, могли прийти за маленьким Ричардом. Эдвин отказался от них обоих, бросив на произвол судьбы, оставив Энн совсем одну с годовалым ребенком на руках. Любой на ее месте запаниковал бы и бросился куда глаза глядят. А в панике нет места благоразумию.
Что ж, в любом случае, Сарана как нельзя лучше вписывалась в общую картину. Двадцать лет назад магия считалась злом, практически во всех королевствах. Не везде с ней боролись так люто, как в Алаиде, но боялись, безусловно. Маги терпели гонения и вынуждены были скрывать свои способности. Везде. Кроме Сараны.
На тот момент властвующий король Сараны сам обладал магическими способностями и потому приветствовал ведьм и волшебников в своем королевстве. Если Ричард Кэродайн унаследовал от матери способности к магии, вполне логично было бы предположить, что Энн повезла его в Сарану. С другой стороны, будучи крестьянкой, ни разу не покидавшей Алаиду, могла ли Энн Олсни знать подробности об устройстве других государств?
Гэбриэл откинулся на спинку стула, сложив руки на груди и закусив губу. Чем же его все-таки так привлекла история Эдвина Кэродайна? Своей запутанностью и безнадежностью или же дело было не в самих событиях двадцатилетней давности?
Гэбриэл привык врать многим людям, но только не себе, а потому был вынужден признать, что на самом деле подвигло его согласиться на дело короля Эдвина. Его взгляд, вот что. Искреннее желание вернуть сына в его глазах было настолько беспомощным и очевидным, что Гэбриэлу безумно захотелось притащить потерянного сына за шкирку и преподнести королю, перевязанного ленточкой. Потому что у каждого должна быть семья…
Он не помнил свою семью и давно оставил попытки отыскать хоть что-нибудь, что бы пролило свет на его происхождение. Единственной семьей и другом ему стала Лигас, которая и приняла его с распростертыми объятиями, когда он после нескольких лет скитаний вдруг оказался на ее пороге. Единственным другом, потому что других не осталось…